Пускай меня сегодня не поют -
Я пел тогда, когда был край мой болен.
Пускай меня сегодня не поют -
Я пел тогда, когда был край мой болен.
Но и тогда,
Когда во всей планете
Пройдет вражда племен,
Исчезнет ложь и грусть, —
Я буду воспевать
Всем существом в поэте
Шестую часть земли
С названьем кратким «Русь».
Боль и впрямь меняет страдальца, но я не помню, чтобы она кого-нибудь изменила в лучшую сторону.
I wear this crown of shit,
Upon my liar's chair,
Full of broken thoughts,
I cannot repair.
Beneath the stains of time,
The feelings disappear.
You are someone else,
I am still right here.
Одна так и живёт она и никому не дочь, и никому не сестра.
И как прежде, пьёт эту боль до дна, не понимая, в чем её вина.
– Шурик, ты помнишь, что «Фауст» – это в каком-то смысле наш первоисточник? – спросила Катька. – Вместо удовлетворения на склоне лет Фауст чувствует лишь душевную пустоту и боль от тщеты содеянного. Этим, Шурик, все сказано о так называемой любви. Слышать этого слова не могу, надо законом запретить его произносить.
Чжон Хун говорил мне, что не сожалеет. Ведь сердце бьётся лишь для одного единственного человека. И даже если это причиняет боль и ведёт к смерти, он не будет сожалеть, что был здесь. Когда я спросила, почему он не стёр воспоминания, узнав, что его поймали, он ответил, что был не в силах стереть все те прекрасные моменты, что у вас были. Он надеялся, что эти воспоминания останутся с его возлюбленной и придадут ей сил.
Боль...
Эти слова возвращаются к тебе,
И боль все увеличивается,
Нельзя исцелить,
Когда ты ранишь человека словами острыми как нож...
Я никогда не думала об этом.
Обидчику бывает тоже больно...
Мне немножко грустно. Что-то изменилось в наших отношениях.
И слишком резко. Может быть, со временем это пройдёт...
Не в моих правилах сдаваться, но, похоже, пришло время... Порой нам приходится принимать решения сквозь боль, чувствовать себя разбитыми и опустошенными, и поступать не так, как хочешь, а как нужно.
Молодость быстро проходит, Шерил, поверь. Правила игры меняются. И первым уходит то, что раньше казалось незыблемым.