Не тревожь мне душу, скрипка,
Я слезы не удержу,
Не томи меня своей печалью.
Грусть-тоску мою с тобою
Ни за что не разделю,
Всю её себе оставлю.
Не тревожь мне душу, скрипка,
Я слезы не удержу,
Не томи меня своей печалью.
Грусть-тоску мою с тобою
Ни за что не разделю,
Всю её себе оставлю.
Смеясь, я начинаю плакать, плача — смеюсь. Вчера вечером я была очень весела. Ложась спать, чувствовала себя совсем счастливой, а под утро, когда было еще темно, проснулась в слезах. Почему я плакала? Не знаю. Мне казалось, будто этой ночью я обошла все дома на свете, собрала все горести и печали и наполнила ими свое сердце. Объятая такой беспричинной, необъяснимой тоской, я дрожала, всхлипывая: «Мамочка! Мамочка моя!» — и зажимала рот, чтобы не закричать.
Печаль и страсть исчезнут без следа,
Желанья и мечты уйдут в былое,
Мир ни минуты не стоит в покое,
Меняя всё, проносятся года.
Изменчива мгновений череда,
Ждёшь одного — появится другое,
Но вспоминать о счастье горше вдвое,
Чем о беде, ушедшей навсегда.
Растаял снег, и распустились розы,
Вновь зелен луг, а я не в силах петь:
Не льётся песня, льются только слёзы.
И слезы, и улыбки для меня едины и не связаны строго с тем или иным душевным состоянием. Я часто плачу, когда счастлива, и улыбаюсь, когда печальна.
Слёзы — кровотечение души: спотыкаешься и падаешь в коридоре — идёт кровь из носа; спотыкаешься и падаешь в жизни — льются слёзы.
Соринка зла влетела в душу. Пытка.
И человек терзается в тиши.
И плач его — последняя попытка,
Попытка выслезить соринку из души.
Не успевала я стереть со щеки одну соленую каплю, как тотчас по ней скользила другая.
“Ты что? Неужели плачешь?
Илинка, не плачь, перестань,
Вытри глупые слёзы,
Возьми, вот, платок.
Скачешь
Среди загадочных звёзд.
Остынь.
Отстань от кометы
С хвостом золотым,
Забудь свои грёзы,
Забудь, посмотри,
Видишь, исток?
Это любви огневеющий хвост,
Вынь
Из него одну искорку,
Маленькую, горящую,
Самую настоящую
Как дым…”
Так для меня
Пела Она,
Воспевая
Уходящую
Последнюю как я луну.
Она с уходом медлила, в глазах -
Озёрах пепельных, где боль души видна,
Стояли слёзы — жаждала она
Увидеть и в моих печаль и страх.
Когда ж затрепетала, как в силках,
Моя мольба, ещё стыдом полна,
То поцелуем сладостней вина
Она сдержала речи на устах.
Она ушла, а поцелуй живой
Ещё горел, и нежных слов привет
Звучал, как музыка, я помню их дуэт -
Слова и поцелуй… А предо мной
Тоска вздымалась каменной стеной
И вечности прибой ревел вослед.
Mon âme en est triste à la fin ;
Elle est triste enfin d’être lasse,
Elle est lasse enfin d’être en vain,
Elle est triste et lasse à la fin
Et j’attends vos mains sur ma face.