Максимилиан-Жак Лорэн

Любовь, когда ты держишь

нас в своих руках,

Сказать «прощай» не можем мы

никак.

— Гражданин Сансон, я не прочитал тебе четверостишье, взамен предлагаю тебе каламбур.

Сансон привязал его к доске.

— Так вот, — продолжал Лорэн, — когда умираешь, положено что-то крикнуть. Раньше кричали : «Да здравствует Король!», но короля больше нет. Потом кричали : «Да здравствует Свобода!», но и свободы больше нет. Поэтому — «Да здравствует Симон!», соединивший нас троих.

И голова благородного молодого человека упала рядом с головами Мориса и Женевьевы!

Но нет, моей печали нет конца.

К чему же факел мне просить?

Морис, и твоего достаточно огня,

чтоб от него воспламенить

и душу, и окрестности, и город.

...

— Морис, давай запьем, станем пьяницами или будем выступать на собраниях с разными предположениями, начнем изучать политическую экономию. Но ради Бога, давай никогда не влюбляться. Давай любить только Свободу.

— Или Разум.

— Хочешь, я скажу тебе то, что кажется мне самым грустным во всех революциях?

— Да!

— То, что врагами становиться те, кого хотелось бы иметь друзьями и друзьями людей...

— Любовь сокрушает решетки

И насмехается над замками.

— Лорэн!

— Но это так... Я ведь не говорю, что она их всех любит. Но они все могут любить ее. Все видят солнце, но солнце не смотрит на каждого.

Часто любовь Эгерии

оборачивается изменой

Тирана по имени Купидон.

Люби Разум, как я люблю,

О нем, ведь, порой забывают,

И глупость не сделаешь ты.