Франц Вертфоллен. Внезапное руководство по работе с людьми: Бавария

Но они же пугаются! Они – люди – даже когда ты им четко готов задать алгоритм, тебе им еще надо сопельки вытереть – у тебя получится, ты сможешь, давай! А то они валятся на спину трупами сусликов – «ыыы, я не могу, жена, дети, призрак еврейской прабабушки. Вдруг я облажаюсь, и все скажут, что я дебил, нет я не смогу никогда». И не могут! Потому что ленятся, суки, усилие над собой сделать и смочь.

Другие цитаты по теме

Вопрос: что нужно для того, чтобы максимально эффективно распланировать день?

Вероятно — планировать. Всё. Тебе не нужны никакие мобильные приложения. Тебе не нужны никакие суперкрутые методы 5 минут, 10-ти минут, 45-минут. Тебе просто нужно сесть и включить мозг и планировать, что именно ты хочешь делать со своим завтрашним днём. И именно этого, дамы и господа, люди не делают.

Глагол «планировать», это как глагол «мыслить». Если вы подойдёте и скажете шестикласснику: «Алёша, мысли». Алёша будет думать, что он вас понимает. Но понимает ли он? Однозначно нет. Потому что, что такое процесс мысли, люди не знают не то, что в шестом классе, люди не знают этого до самой могилы. Многие умудряются вот так и прожить жизнь.

Так же и глагол «планировать». Не многие знают, как конкретно планирование делается, из чего оно состоит. А самый главный элемент планирования — это принятие решений. То есть, это то самое, на чем складывается 80% человечества. Это то самое, что отличает людей от рабов. Раб планировать не способен, потому что раб не способен решения принимать. Потому что каждое решение — это ответственность. Это вы, который решает, что ваш мир будет квадратным, а не треугольным или круглым или вообще экзагоном. Это вы, который решает, что ваш мир будет оранжевым, а не фиолетовым, зелёным, желтым, красным, белым и так далее.

И именно поэтому людям так страшно принимать решения, делать выбор, — потому что это исключает все другие возможности.

Вода лежала тяжелая, серая,

мертвоватая такая вода.

И дело не в ней, Герберт, дело в нас.

Мы слишком ждем проявлений мира, забыв, что миру нечего проявлять. Это просто пустые белые стены в темной комнате. И только ты или я, мы – источник света решает, чему скакать по этим выбеленным пространствам, а чему – не быть.

Вода будет серой и грязной до тех пор, пока мы не дадим ей жизнь, брат.

Ну, может, не так буквально, как фараоны с их ритуалами плодородия,

но пока мы не дадим ей жизнь.

Нам всем нравится мир, где существа достаточно развиты для того, чтоб строгая социальная иерархия ощущалась, как равноправие. Мы все хотим мира, где ты искренне можешь уважать соседа своего, потому что сосед этого достоин. Он не претендует пустым говном на твое уважение, когда даже кола не заслуживает, а он способен на тепло, тепла не боится и открыт тебе, как ты открыт ему. Мы все хотим мира, населенного достойными существами. Только я в упор не могу увидеть, как деление по национальному признаку способно к такому привести. И если вы мне позволите, я считаю, что время, когда ты устанавливал законы лишь для своего королевства, осталось далеко в прошлом. Даже в тринадцатом веке это было уже не так. Сегодня, когда у нас есть трансатлантическая телефонная связь, самолеты, радио, кинематограф, ты должен устанавливать моральные законы для человечества в целом. Фюрер активно работает с Японией. Японцы тоже националисты. Они тоже убеждены, что высшая раса должна быть ростом не более метра шестидесяти, лунолика, узкоглаза и черна волосами, что уголь. Черные говорят: ты очень хорош для белого. Все – нацисты и расисты. Все – каждое человеческое существо, потому что каждый кулик будет орать, что его болото – единственно не болото. Если ты хочешь быть над этим всем, ты должен от них отличаться. Они должны мерить себя по тебе, они не будут этого делать, если ты такой же кулик, который так же истерично нахваливает свое болото.

Советы кричали, что государством может управлять любая кухарка, при этом Сталин обрубал головы каждому, кто осмеливался даже дыхнуть на его еще не выкованное железо. Гитлер кричал – один народ, один вождь, а одеяло власти ходило по рукам так, что треск стоял на весь Рейх. Тем не менее, только Гитлер и Сталин были титанами, все остальные политики скакали у них в ногах кучкой пигмеев, еще не решивших, то ли им сбиться в одну пигмейскую стайку, то ли выбрать себе титана.

Только титаны пали, господа.

Судьба титанов – возвышаться и падать.

Выживают пигмеи.

«Первое место» — оно страшное. Оно названо в книгах ПРЕСТОЛ. И сидеть на нем — одному Богу.

Люди попаляются, приближаясь к нему. И гибнут. Погибли персы, греки, царство Александра Македонского, Рим. Царство Наполеона и «французские идеи». Теперь, я убеждён, погибнет Германия. Но все рвутся вперёд. Тайным образом именно — к ПРЕСТОЛУ. И сожигаются.

«Не стремиться вперед» свойственно двум: раку и русским. Рак так устроен. А у русских есть классическая лень. Лень — охрана Руси. Это-то и есть её тайный омофор. Пока Русь ленива — она не заблудится и не погибнет. «Ну его к чёрту — торопиться».

Хочу лицезреть как всякое отребье страдает в попытках забраться на гору самосовершенства, только и делая что постоянно спотыкаясь и больно падая в горящую пучину бездны неудач.

— Представь, что за кроличьим племенем гонится один обобщённый удав. А до реки ещё осталось около ста прыжков. Так вот, имеет ли право вожак, чтобы взбодрить выбившихся из сил, воскликнуть: «Кролики, ещё одно усилие! До реки только двадцать прыжков!»?

— Я полагаю, имеет, — сказал Возжаждавший, стараясь представить всю эту картину, — потом, когда они спасутся, он им объяснит, в чём дело.

— Нет, — сказал Задумавшийся, — так ошибались все преобразователи. Ведь задача спасения кроликов бесконечна во времени. Перебежав реку, кролики получат только передышку. Наш обобщённый удав найдёт где-нибудь выше или ниже по течению переброшенное через реку бревно и будет продолжать преследование. Ведь удав у нас обобщённый, а любителей крольчатины всегда найдётся достаточно...

— Значит, я так думаю, надо сохранить право на ложь для самого лучшего случая?

— Нет, — сказал Задумавшийся, — такого права нет. Как бы ни были кролики благодарны своему вожаку за то, что он взбодрил их своей ложью, в сознании их навсегда останется, что он может солгать. Так что в следующий раз сигнал об опасности они будут воспринимать как сознательное преувеличение. Но и вожак, солгав во имя истины, уже предал истину, он её обесчестил. И насколько он её обесчестил, настолько он сам её не сможет уважать... Она его будет раздражать...

Леность ведь всему мать; что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится..

Ты не можешь контролировать других, ты полностью отвечаешь только за себя. Это как соревнования по легкой атлетике. Если ты бежишь и смотришь по сторонам, чтобы узнать, где все остальные, это отнимет у тебя силы и повлечет за собой провал.

Врать о чьей-то силе есть признаком лидерства; врать о чьих-то недостатках есть признаком политики.