План игры (The Game Plan)

— А ты не считаешь, что должен был мне сказать?!

— Я не знал!

— Не знаешь, что у тебя была жена?!

— Это было так давно... Мы были молодые и глупые! Мы прожили меньше года. И — у нас не было детей!

— Ладно. Но, теоретически, есть хоть малейшая вероятность, что ребёнок твой? Напрягись!

— Я... я не знаю. Мы... мы расстались. Оформили развод. Она пришла забрать какие-то свои вещи, и тут мы... мы случайно... мы...

— ...?

— Кто-нибудь хочет есть?

— ... Джо! Когда эта пришла забрать вещи, было..?

— Лет восемь-девять назад.

— /Обращаясь к Пейтон/ Сколько тебе лет?

— Восемь.

— /Мрачно/ Поздравляю, Джо.

Другие цитаты по теме

— Есть хочу.

— Ничего не трогай, стой, где стоишь. Сегодня четверг, углеводная диета 20-20-60.

— Что? Эй, а пудинг у тебя есть?

— Ну я просил — ничего не трогать! Заляпаешь, а я очень не люблю грязь. Стой вот тут и не шевелись. Я не буду кормить тебя чистыми углеводородами, мы не кушаем простых сахаров.

— Я ребёнок и люблю сахар! Чем проще, тем лучше!

— Мой отец не давал мне сахар.

— Поэтому ты и не улыбаешься?

[вытирает полотенцем рот негру]:

— Не рычи!

— Нет-нет-нет-нет-нет! Ни за что! Да вы с ума сошли! Нет!

— Ты такой... м-м... большой. Могучий. Неужто ты не можешь сыграть... дуб? Да брось!

— Нет, я говорю, что я профессиональный спортсмен, а не балерина.

— Поверь, никто никогда не примет тебя за балерину. Ты у меня будешь волшебным ду-бо-м.

— Ну, кто тут говорил, что балет — ненастоящий спорт? М?

— /задыхаясь/ Н... ничё... Не так... страшно...

— Балерины умеют прыгать выше вас, но, опускаясь, ещё и делают плие. Они очень выносливы.

— Я... ясно...

— Они часами танцуют на пуантах. А лёгкая форма балета зовётся футболом.

Знаешь, иногда у квотербека есть всего-лишь доля секунды, чтобы решиться на перестроение. Когда противник бросается на тебя, а ты вдруг объявляешь перестроение, прорываешься и забиваешь — да-а, тачдаун!... Вот так бывает и в жизни. Иногда происходит неожиданное, и тогда нужно перестроение. Надо учиться на ходу.

Не пойду этой тропкой,

Заваленной палыми листьями,

Где с каждым шагом

Всё глубже, всё пасмурней осень.

Сяду там — у ручья,

Где ещё до сих пор зеленеет,

И среди простодушных,

Среди голубых незабудок,

Память ищет губами

Твое отзвучавшее

Имя.

Как белый камень в глубине колодца,

Лежит во мне одно воспоминанье.

Я не могу и не хочу бороться:

Оно — веселье, и оно — страданье.

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет

В мои глаза, его увидит сразу.

Печальней и задумчивее станет

Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращали

Людей в предметы, не убив сознанья,

Чтоб вечно жили дивные печали.

Ты превращён в моё воспоминанье.

Курт одновременно был совсем разными людьми. И веселым, и застенчивым, и этаким выдающимся сверхчеловеком. Он мог быть милым, а мог быть диким. По временам он бывал просто страшен. Я думаю, я был приличным барабанщиком, но не знаю, был ли я достаточно хорош, чтобы участвовать в этой большой истории.

Ветер ностальгии обнял её за плечи, как старый добрый друг.