— Что это было, Моника? Мы семья.
— В семье нет тайн друг от друга.
— Что это было, Моника? Мы семья.
— В семье нет тайн друг от друга.
Знаешь, я выросла в семье, где, если ты не ударишь кого-нибудь ножом в спину перед ужином, ты не получишь десерт, так что я иногда забываю, что в этом мире ещё есть порядочные люди.
Вчера ты видела минусы того, что значит быть Кэррингтон. А плюс в том, что мы пойдём на всё ради друг друга. Ибо доверять в этой жизни можно только семье.
— Это не моя победа, а отца. Но, похоже, других побед мне и не видать.
— О чём ты? Фэллон, ты сидишь в своем собственном издательстве.
— Которое никогда не будет настоящей империей, потому что я слишком занята тушением папиных пожаров. И каждый раз, когда мне кажется, что я подышала свежим воздухом, я задыхаюсь от его дыма.
— Я вижу, ты сейчас на взводе. Но дело не в том, что ты женщина.
— Вау. Неужели? Каждый день я проводила с тобой в Кэррингтон Атлантик, помогая тебе построить эту компанию, и вдруг появляется Адам, и Блудный сын возвращается.
— А Адам тут при чём?
— Я всю жизнь боролась за уважение и положение, которое он получил всего лишь за два дня!
— Он долго был лишён того, что у тебя есть всю жизнь. Я ни в чём тебе не отказывал.
— Нет. Я боролась. Не ты отдал мне компанию, я вырвала её сама.
— Но не заслужила! Кэррингтон Атлантик была тебе не по зубам.
— Не по зубам? Зато, когда наше имя валяют в грязи, мои зубы внезапно оказываются крепкими!
— Она всё знает, а ничего не скажет!
— А зачем тогда знать, если ты никому не говоришь!
Я думаю, что это очень по-ирландски: главное — найти юмор в трагедии. Так люди и справляются. В самых экстремальных ситуациях, наиболее сложных ситуациях люди должны улыбаться... На душе у людей всегда хранится достаточно тайн... У вас есть боль, но вы держите её внутри...
Чики, милая, детей заводят по любви, а не от одиночества. Нельзя заполнять пустоту ребенком.