На лугу Касуга
цветет одинокая вишня —
и, как древний поэт,
предвечерней порой вещает
о щемящей прелести странствий...
На лугу Касуга
цветет одинокая вишня —
и, как древний поэт,
предвечерней порой вещает
о щемящей прелести странствий...
День утомленный лег и размяк
в душных кирпичных гнездах.
А вечер поспешно напяливал фрак,
черный,
в серебряных звездах.
Ишь, разошелся,
темнеет
и ну...
зовет черноокую ночку.
Тоже пижон,
а такую луну
забыл разорвать на сорочку...
А ночь отдавалась...
расстегивал медленно
бледный рассвет.
Когда же, нежно обласкав,
он обнажил ее жестоко,
она лежала в облаках
губами алыми к востоку.
По венам поэта текут слова.
Без чувств и творений поэт не жив.
Стихи сочиняет не голова,
А жизнь.
Реальность заходит за горизонт,
И красками мыслей поёт строка.
Поэт не умрёт без своих стихов,
Но жизнь уже будет совсем не та.
Наружу словами сочится смысл,
И правда сплетается между строф.
Проверь, если кто-то сумел спастись,
То это, пожалуй, важней всего.
Последний луч за кровлей тихо сгинул,
В душе, как месяц, всходит лик тоски,
А вечер уж жаровню опрокинул
И по небу рассыпал угольки.
Жители города Нанси чертят на своих столах старинные карты мира, чтобы находиться одновременно всюду, оставаясь при этом дома.
Представляешь, как здорово будет поехать на Аляску следующим летом? Смотреть, как тают ледники, роняя куски голубого тела в воду, как медведица с медвежатами стоит на камнях посреди реки и ловит рыбу, а каждый шорох в лесу может оказаться оленем.
— Я одно понял.
— Что?
— Что надо путешествовать только с тем, кого любишь.
Понимаешь, я люблю весь этот подземный мир, эти узкие ходы и отвесные колодцы, темноту, полную жизни и внутреннего света, этот страх и восторг перед неизведанным, это преодоление себя во имя заветной цели, когда из мрака и тесноты ты попадаешь наконец в огромный зал, с которым не сравнится по красоте ни один дворец мира...
... Он отвезёт её в Лондон, чтобы она полюбила всё то, что любит он, — парки, белок, дождь, траву, каштаны, пабы, смешных собак и старые машины.
Между гор и долин
Едет рыцарь один,
Никого ему в мире не надо.
Он все едет вперед,
Он всё песню поет,
Он замыслил найти Эльдорадо.
Но в скитаньях — один
Дожил он до седин,
И погасла былая отрада.
Ездил рыцарь везде,
Но не встретил нигде,
Не нашел он нигде Эльдорадо.
И когда он устал,
Пред скитальцем предстал
Странный призрак — и шепчет: «Что надо?»
Тотчас рыцарь ему:
«Расскажи, не пойму,
Укажи, где страна Эльдорадо?»
И ответила Тень:
«Где рождается день,
Лунных Гор где чуть зрима громада.
Через ад, через рай,
Всё вперёд поезжай,
Если хочешь найти Эльдорадо!»
Безоблачное повечерье вступило в ту золотую пору, когда вся природа от утомленного солнца до букашки, роющейся в свежей сирени, кажется великодушным даром усталого Бога суетливым и неблагодарным людям.