Макс Фрай. Большая телега

Другие цитаты по теме

Среднестатистический восхищенный турист уже потому всем доволен, что вырвался на время из привычного круговорота жизни: ему не надо толкаться в городском транспорте, покупать продукты для ужина, выносить мусор, сверяясь с приборами, высчитывать квартплату, ложиться пораньше, предусмотрительно поставив в изголовье будильник, ворочаясь с боку на бок, сочинять ответы на каверзные вопросы, которые завтра поутру непременно задаст начальник, — вообще ничего в таком духе. Пожизненный раб распорядка пьян от внезапно наступившей свободы, ему так хорошо, что он почти не видит город, который искренне нахваливает; неудивительно, что туземцев его неуместные восторги только раздражают, как лепет захмелевшего гуляки, внезапно оказавшегося среди трезвых, занятых, озабоченных повседневными делами людей.

Карту города, как всегда, тщательно изучил заранее, еще дома, — эту часть подготовки любил едва ли не больше, чем само путешествие, и никогда не жалел на нее времени.

Откройте окно, поставьте на огонь турку с кофе, никуда не отлучайтесь — важно наблюдать как в напитке медленно растворяется небо, а в ясную погоду ещё и солнце. С солнцем кофе получается пряным с необъяснимым ожиданием скорой дороги, даже если в ближайшее время уезжать вы вроде бы не собирались. И да, ещё одна очень важная штука: выходя из дома после чашки такого кофе, захватите с собой паспорт, по которому можно купить билет на международный авиарейс или хотя бы на поезд. Ну просто мало ли что, всякое может быть.

Я не влюблен. Я заворожен, заворожен этим местом и этой женщиной, уже не очень молодой, но именно поэтому бесконечно прекрасной.

Меня всегда поражала в ближных способность находить правдоподобные объяснения самым нелепым фактам.

Тем более там наверняка была написана какая-то херня, — на этот раз внутренний скептик действовал из наилучших побуждений. Он всерьез полагал, что меня можно таким образом утешить.

Это у меня на лбу написана какая-то херня, огрызнулся я. И в книге судеб напротив моего имени заодно. Огненными скрижалями.

Проходя мимо Восточного вокзала, я почувствовал сладкий зуд — не в теле и даже не в так называемой «душе», а где-то в области грядущего полудня.

— Я неоднократно убеждался, что быть человеком — весьма опасная и зачастую прискорбная участь...

... мы оба начинаем хохотать, громко, взахлеб, как бывало в детстве, когда остановиться совершенно невозможно и всякая попытка успокоиться только подливает масла в огонь.

– Надежда — глупое чувство, — покачал головой сэр Махи, – лучше ни на что не надейся, мой тебе совет!