Больше не склеимся, нет.
Наши осколки во мне.
Больше не склеимся, нет.
Наши осколки во мне.
Пополам пощады, пополам!
Каждому из нас — своё спасенье,
Каждому — хоть капельку прощенья.
Оба виноваты. Пополам!
Я вдруг совсем охладела к дурным речам.
Что ты запомнишь? Обиду? Гордыню? Страх?
Лица врагов? Свой портрет в дорогой квартире?
Я буду пить шампанское в облаках
И вспоминать, что мы с тобой просто были!
Кто бы видел, как мы с ней прощались.
На её лице
кипели слезы.
На вокзале дискантом кричали
маленькие
злые паровозы.
Шла узкоколейная дорога
к берегу песчаному разлуки.
Вы меня касались так немного,
жалобно протянутые руки.
Всколыхнулись шрамами царапин,
я их знаю,
это наши шрамы.
... Я стою, оставленный,
на трапе,
молча счастья взвешиваю граммы!
Мало!
Как цветов на Антарктиде...
Женщина уходит при народе,
женщина уходит,
посмотрите...
Женщина уходит
и уходит.
Ты разрешил мне себя ненавидеть.
Только во мне нет ни капли обиды.
Тут нет палачей и врагов.
Каждый учитель и Бог.
Душа и мысль — единый вздох.
Не жди меня, нет больше слов,
Не будет больше снов.
Простужен день, он льёт дожди
И в каждой капле меня не жди.
Холодно и безразлично так
Нас осень обняла.
Серыми буднями — не разбудить огня,
Не заставить сердце биться чаще,
Если нет причин для счастья,
Мне не хочется смотреть, как мы с тобой
Убиваем свою любовь.
Кофе с легким привкусом миндаля.
Тихо Чет Бейкер снова играет джаз.
И вместо кроткого вздоха «твоя»
Ровное «это теперь не про нас».
У наших привычных бесед до утра
Новый поистине сжатый формат.
И вместо «может еще раз с нуля»..?
Твердое «больше ни шагу назад».
Брошена. Короткое глупое слово. Можно тысячу раз читать об этом в книгах, тысячу раз думать, что не найти сюжета банальней. Это так… Но лишь до тех пор, пока не бросят тебя. А тогда можно до бесконечности говорить о банальности тусклому зеркалу, откуда бессмысленно глядят на тебя пустые погасшие глаза.
Каково мне видеть его, чужого? Да примерно так же, как ему — видеть меня, разлюбившую.