Свидетель обвинения (The Witness for the Prosecution) (2016)

— Главный свидетель защиты — актрисулька из Вены.

— Ромейн Хейльгер не такая, как вы думаете.

— Когда в суде слышат «актриса» — думают «шлюха». А когда слышат Вена — мы все понимаем, о чем они думают.

Другие цитаты по теме

— Мой мальчик любил машины, в армии научился, как вы. С ума по ним сходил.

— Он не вернулся домой?

— Погиб накануне семнадцатилетия. Газ...

— Мы все считали, что получим больше, да? Думали, что вернемся домой героями, в дома с розами у крыльца, к трехразовому питанию с дополнительной подливкой, получим работу по душе, а деньги потекут рекой... А в итоге, продаемся, как кусок мяса... И соглашаемся на это, чтобы оплатить квартиру.

Я люблю умирать в кадре. Для меня это как реинкарнация: родился, прожил, умер. Роль позволяет, и для меня естественно — начал роль и закончил, все произошло.

В судах ведь как: справедливость должна восторжествовать, да, разумеется, но – как можно быстрей.

— Мне кажется, что напрасно призывать Святую церковь для суда над обычной проституткой? Это дело нашей республики, верно?

— Я передаю эту женщину Венеции, которая её достойна.

Зашел как-то в дом Правосудия, его дети играли в жмурки.

По натуре дотошный и четкий, Страйк был приучен вести следствие проверенными, скрупулезными методами. Перво-наперво дай свидетелю выговориться: в свободном потоке речи проскальзывают какие-то мелочи, явные нестыковки, которые впоследствии могут сослужить бесценную службу. А дальше, собрав первый урожай впечатлений и воспоминаний, направляй разговор сам, чтобы строго и точно упорядочить факты: кто, где, зачем.

У меня однажды была замечательная ситуация на спектакле. На первом ряду сидели муж с женой. Они смотрели-смотрели, и вдруг жена, ни слова не говоря, развернулась и — бац: залепила мужу по роже увесистую пощечину, наотмашь, со всей силы. И он голову спрятал, отвернулся. А она дальше смотрит. Значит, так: история из спектакля совпала с ними, с их жизнью… Я понял, что точно попал в цель, в этот нерв.

Я убивал людей, много людей, но они все были плохими.

Легко не красть. Тем более – не убивать. Легко не вожделеть жены своего ближнего. Куда труднее – не судить. Может быть, это и есть самое трудное в христианстве. Именно потому, что греховность тут неощутима. Подумаешь – не суди! А между тем, «не суди» – это целая философия.

— У тебя суд завтра вечером...

— Как раз хотел тебя пригласить. Есть два билета на первый ряд... Можешь взять Даню...

— Даня мне предложение сделал.

— Надо брать, такой парень...