Роберт Гэлбрейт

... если за этим делом застукали старого волосатого уголовника, это в наше время серьезное преступление, а если образованного государственного мужа – то безобидная шалость.

Вот тебе и высшее общество, – выговорил Страйк. – Душить ребенка – это пожалуйста, а лошадку обижать – ни-ни.

Какая же это великолепная штука: получить надежду, когда, казалось, все уже потеряно.

... в памяти один за другим всплывали те очевидные знаки, на которые она — сотрудница детективного агентства!  — сознательно закрывала глаза.

— Какая же я дура, – тихо сказала Робин, обращаясь к пустой, залитой солнцем комнате. – Дура набитая.

Ведь не может счастье быть совершенным.

Настолько я успел сродниться с горем,

Что стал чуждым надежде.

Когда меня выводят из себя, я выхожу из-под юрисдикции терпимости и благоразумия.

И ничего мучительнее нет,

Чем собственные злые мысли.

Великими умами движет месть.

Умереть — это всё равно, что уйти с вечеринки, а потому не стоит горевать, если свалить придется пораньше.