И снова концерт громогласно ревёт,
Потанцуй со мной, ибо шторм грядёт,
Следи за ритмом, постарайся успеть,
Танцуй со мной, пока не встретим рассвет.
И снова концерт громогласно ревёт,
Потанцуй со мной, ибо шторм грядёт,
Следи за ритмом, постарайся успеть,
Танцуй со мной, пока не встретим рассвет.
Проснись и пой — труба зовет, работай и трудись.
Прицел возьми, взведи курок и к цели ты стремись.
Цени заботу, веру и семью — над ними не глумись.
Возможностей забрезжит уникальных перед тобою высь.
Я встал и трижды поднял руки.
Ко мне по воздуху неслись
Зари торжественные звуки,
Багрянцем одевая высь.
День утомленный лег и размяк
в душных кирпичных гнездах.
А вечер поспешно напяливал фрак,
черный,
в серебряных звездах.
Ишь, разошелся,
темнеет
и ну...
зовет черноокую ночку.
Тоже пижон,
а такую луну
забыл разорвать на сорочку...
А ночь отдавалась...
расстегивал медленно
бледный рассвет.
Когда же, нежно обласкав,
он обнажил ее жестоко,
она лежала в облаках
губами алыми к востоку.
Когда, упившись славой допьяна,
в пиру умолкнут барды и поэты,
и я взойду, как поздняя луна,
не видимая в зареве рассвета.
Огни рассветные чуть зыбки,
Но стоит пламени дохнуть -
Вскипает молоко на плитке,
Как женская тугая грудь.
Кофейник фыркает негромко
В тиши дремотной городской.
Лишь с юга гул мотора ломкий.
Пять на часах. Все спят. Покой.
разучилась дышать, разучилась прямо смотреть в глаза,
я бы в верности ожила, только верною быть нельзя,
мне бы счастья из строчки от временного таланта,
а я все на цыпочках, страстно танцую в пуантах.
разноцветные маски пестрят и поют сквозняками,
вот на сцену толпа вырывается, словно цунами
и ломают комедию горе-комедианты,
а я все на цыпочках, страстно танцую в пуантах.
А где-то далеко-далеко, в совсем ином мире, кто-то нерешительно взял в руки музыкальный инструмент, откликнувшийся эхом на ритм его души.
Она никогда не умрёт.
Она здесь, чтобы быть.