Красный, Белый, Черный, Желтый (RWBY)

Вот почему я оставила всех позади: я только и вижу, что мои друзья страдают из-за моих ошибок. Думаешь, мне нравится быть одиночкой? Каждый день я думаю о них. Руби, Вайсс, Янг — они были моими друзьями. Я любила их так сильно, как не смогла бы полюбить ещё кого-либо. Я знаю, что они возненавидили меня за то, что я кинула их. Все поголовно уверены, что могут мне помочь, но это не так. Им будет лучше без меня. Я свой выбор сделала — и готова мириться с последствиями, потому что это уже мои проблемы — не их.

Другие цитаты по теме

— Путешествуете в одиночку?

— ...

— Расслабьтесь, я не опасен. Просто хочу поболтать.

— И для чего же?

— Не так уж много людей путешествуют по воде в одиночестве — это бывает довольно скучно. Но с возврастом я понял, что у таких людей самые интересные истории.

— Или же они всё-таки ищут уединения, как и хотели?

— Хе-хе! Возможно, но с твоей-то паранойей пара друзей в пути всё же не помешала бы.

— Да не параноик я! Кто вам это сказал?!

— Никто, дорогуша. Никто. Пожалуй, оставлю вас. Но всё же хотел бы тебя предупредить — это плавание покажется тебе очень долгим.

Клэй знал, кто он... но в Джастине он уже не был так уверен. А без Джастина, Клэй Дженсен был один против всего мира.

— Хоть вы-то мне верите?

— Агась!

— Ты вспыльчива, но определённо не жестока.

— Хотелось бы тебе верить...

— Блэйк?!

— Как это понимать? Как ты вообще можешь так говорить?! Янг никогда бы не солгала нам!

— Кое-кто [Таурус], кто был мне очень дорог, изменился. Это произошло не сразу, а постепенно. Как небольшие последствия его действий, но они всё накапливались и накапливались. Мне же он говорил не волноваться. Вначале это и правда были случайности, потом он их же списывал на самозащиту. Какое-то время даже я думала, что он поступает правильно. А сейчас... всё выглядит так... знакомо? Ты — не он, Янг. По крайней мере, ты ничего такого никогда не совершала. Так что... да. Я хочу тебе верить. Но только если ты посмотришь мне в глаза и поклянёшься, что он [Меркури] и правда атаковал тебя. Я хочу знать, сожалеешь ли ты о содеянном.

— Клянусь, он атаковал меня. Потому-то я и ударила в ответ.

— Ладно. Хорошо.

— Думаю, мне надо отдохнуть.

— Тогда не будем мешать.

— Что ты здесь делаешь, Сан? Ты следил за мной?

— Я видел, как ты сбежала. В ту самую ночь, когда пал Бикон. Вернувшись в Вэйл, ты сказала, что в порядке. А потом просто ушла, ничего не сказав.

— Я должна была... Ты не поймёшь.

— Да не! Я, вообще-то, и сам догадался. Ты собираешься в одиночку разнести весь «Белый Клык».

— Чего?!

— Ну, ты всегда говорила, что «Белый Клык» — твоя главная заноза в заднице. А потом приходят они, рушат твою школу, калечат твоих друзей. Всё же сходится!

— Ты, наверное, шутишь...

— И уж я-то не дам тебе убиться по ходу дела! Это благородный подход, конечно, но кто-то же должен прикрыть тебе спину. И вот тут на сцену выжожу я! Да и вообще — нам, фавнам, надо держаться вместе.

— Ты ошибся, Сан. Сильно так ошибся.

— Ты это о чём?

— Я даже на пушечный выстрел не приближусь к «Белому Клыку». Уж точно не сейчас.

— Серьёзно?

— Надо кое-что уладить для начала.

— Тогда почему бы не подключить к этому твою команду? Они же твои друзья!

— Кто бы говорил! Если, конечно, Нептун, Сэйдж и Скарлет не на этом же корабле!

— Ты правда думаешь, что я бы смог уломать Нептуна на плавание через океан? Они все улетели обратно в Мистраль. Я сказал им, что нагоню их позже. Мы уже не в первый раз так разделяемся по пути. Да, кстати — если ты идёшь не за «Белым Клыком», то куда же?

— В Менаджери. Домой.

— Значит, мне с тобой по пути. Местные Гримм тут наиболее агрессивны, ты и сама это видела. Да и то, что ты не идёшь за Клыком, не значит, что он не заявится за тобой. Ну, и мне с корабля некуда деваться.

— И мне никак не отговорить тебя от этого?

— Неа. Это должно быть потрясно — я никогда не бывал в Менаджери. Это как обычное путешествие на Восток! Да, даже звучит круто!

— Чего вы боитесь больше всего?

— Остаться одному!

— Вы никогда не будете один!

— Слова настоящего друга!

— Я стараюсь изо всех сил!

— Я хочу, чтобы ты присутствовал на моей операции.

— Нет.

— Почему?

— Если ты умрешь, я останусь совсем один...

Ричард воспринимал своё одиночество, как нечто священное. Как заслуженную медаль почёта. Как плащ, чтобы отгородиться от жизни, как свою безопасность. Одиночество было его сущностью. Это стало причиной появления в его жизни людей, судивших о нём со слегка прикрываемом презрением. Ричард был уверен, что он не нравится другим, что тяжело для мужчины. Возможно от того, что он ничего не давал, он ничего и не получал взамен. В любом случае, это стало невыносимо. Самые тёплые чувства, которые он испытывал к друзьям, были либо воображаемыми, либо вымершими. Ричард дошёл до такой точки в жизни, когда этого уже стало не хватать, и он встретил девушку, она была тёплая, и она была печальная, и она была так одинока, что напомнила ему о самом себе. Она понесла такую утрату, какой никогда ни у кого не должно быть. И она знала кое-что, и научила его этому, и Ричард думал, возможно вот это как – дружить? Может быть… Это был только проблеск, едва ставший реальным, но в эти несколько длинных зимних дней она дала ему так много, что Ричард смог продолжить жить. А что он дал ей? Только несколько слов на листе бумаги. Не так много, возможно, но для Эбби он надеялся, этого было достаточно.

Ричард воспринимал своё одиночество, как нечто священное. Как заслуженную медаль почёта. Как плащ, чтобы отгородиться от жизни, как свою безопасность. Одиночество было его сущностью. Это стало причиной появления в его жизни людей, судивших о нём со слегка прикрываемом презрением. Ричард был уверен, что он не нравится другим, что тяжело для мужчины. Возможно от того, что он ничего не давал, он ничего и не получал взамен. В любом случае, это стало невыносимо. Самые тёплые чувства, которые он испытывал к друзьям, были либо воображаемыми, либо вымершими. Ричард дошёл до такой точки в жизни, когда этого уже стало не хватать, и он встретил девушку, она была тёплая, и она была печальная, и она была так одинока, что напомнила ему о самом себе. Она понесла такую утрату, какой никогда ни у кого не должно быть. И она знала кое-что, и научила его этому, и Ричард думал, возможно вот это как – дружить? Может быть… Это был только проблеск, едва ставший реальным, но в эти несколько длинных зимних дней она дала ему так много, что Ричард смог продолжить жить. А что он дал ей? Только несколько слов на листе бумаги. Не так много, возможно, но для Эбби он надеялся, этого было достаточно.

— Скажи, почему ты целыми днями торчала тогда в медпункте?

— Просто так. Я была слишком тупой, чтобы справиться с уроками. И почему-то меня всё время тянуло в сон.

— Я тебе завидовал. Ты всегда валялась на кровати в медпункте, беззаботно похрапывая. Словно у тебя вообще не было никаких обязанностей.

— У меня не было обязанностей, но и друзей тоже не было.

— Вот и у меня тоже, ведь я был врун и воришка... Но ты и без друзей никогда не выглядела одинокой.

— ... Ну наконец-то ты заговорила! А то уже второй день от тебя ничего, кроме отрывистых ответов и странных взглядов...

— Сан, ты знаком с «Белым Клыком»?

— Ага. Не думаю, что в нашем мире есть хотя бы один фавн, который не слышал об этих придурках, решающих все проблемы насилием. Стадо дебилов, как по мне.

— Когда-то я тоже была одной из них.

— Стой! Ты была в «Белом Клыке»?!

— Я была частью этой группировки, сколько себя помню. Даже можно сказать, что я родилась среди них. Но тогда всё было иначе, чем сейчас: после войны мы должны были быть символом мира и братства между людьми и фавнами. Только вот, несмотря на обещанное равенство, фавны так и подвергались дискриминации — люди продолжали смотреть на нас сверху вниз. И тогда «Белый Клык» стал голосом нашего народа. И я была там — в первых рядах каждой мирной демонстрации и бойкота. Я правда думала, что наши действия что-то меняют... но тогда я была лишь наивной оптимисткой. И вот, пять лет назад у нас сменился лидер. Сменилась и тактика — мирные протесты стали перерастать в организованные атаки. Мы громили магазины, где не обслуживали фавнов. Воровали поставки у компаний, эксплуатировавших наших братьев. Но хуже всего то, что эти действия сработали — люди начали признавать нас равными себе. Но не из уважения, а из страха. И тогда я ушла — больше не хотела использовать свои навыки в злых целях, даже против людей. Тогда-то я и решила стать Охотницей. И вот я здесь — преступница, скрывающаяся у всех на виду с помощью маленького чёрного банта.

— А твои друзья знают об этом?