— Говорят, Рагнар потомок Одина.
— И все же, если его ранить, то из него потечёт кровь.
— Говорят, Рагнар потомок Одина.
— И все же, если его ранить, то из него потечёт кровь.
— Ты боишься Рагнара Лодброка?
— Любой разумный человек будет бояться крестьянина, который сам себя сделал королем.
What about the bleeding Earth?
(What about us)?
Can't we feel its wounds?
(What about us)?
What about nature's worth?
— Нарушаешь уговор? А как же «плохие парни навсегда»?
— Да, но это «навсегда» закончилось, когда ты умер.
— Что? Ты что несешь, балбес?
— У тебя трижды останавливалось сердце, Майк.
— Маркус, послушай, этот подонок меня кое-чего лишил, и я это верну.
— Чего он тебя лишил, Майк? Ты все еще жив. Все, что он отнял — это легенду о пуленепробиваемом Майке, но я видел, как ты истекаешь кровью. Ты человек, такой, как и все остальные.
— Я очень плох, да? Скажи правду.
— Ты поправишься. Ты потерял много крови, но мы почти всю нашли.
У моего народа есть пословица: «Больше всего крови — на руках целителя». Нельзя обработать рану, не зная, насколько она глубокая. Как нельзя утолить боль, скрывая ее. Нужно это принять. Смириться с кровью, чтобы что-то исправить.
— Я тут подумал… Эта штука… Ну, в моей крови… Так может, я мог бы как-то передать её тебе?
— Я всё испробовала. Не получится.
— А ты всё… Ну там… Испробовала все варианты?
— Ты про секс. Да, пробовала.
— Сколько раз?
— Ну всё! [снова включает роботов]
Посмотрите на себя! Пытаетесь убежать от стыда! Вам должно быть стыдно, что с вами никого нет. И почему это? Я не понимаю, а вы? Уббе! Никто с тобой не идёт! Все остались со мной.
... но, может быть, всё-таки легче сломать ногу, чем разбить сердце, хотя говорят, что теперь все ломается и разбивается, и иногда зажившее место становится потом ещё крепче.