Вид из окна в трубочку не свернешь, в чемодан не положишь.
Смерть была везде. Зулейха поняла это еще в детстве. И трепетно-мягкие, покрытые нежнейшим солнечно-желтым пухом цыплята, и курчавые, пахнущие сеном и теплым молоком ягнята, и первые весенние мотыльки, и румяные, налитые тяжелым сахарным соком яблоки – все несли в себе зачаток будущего умирания.
Даже язык татарский устроен так, что можно всю жизнь прожить – и ни разу не сказать «я»: в каком бы времени ты ни говорил о себе, глагол встанет в нужную форму, изменит окончание, сделав излишним использование этого маленького тщеславного слова. В русском – не так, здесь каждый только и норовит вставить: «я» да «мне», да снова «я»…
Вернувшись домой путешественник
чистит свои сапоги
в глазах его ещё рябит от крови пейзажей
а пыльные пальцы листают книгу
букет рассыпающихся впечатлений
поневоле завязанный на скорую руку
уже лишен былого восторга
Бьющий из-под земли
скромный и тихий источник
наполняет кувшин забвенья
пушка гремит вдалеке и эхо
склоняется над колодцем уха
пытаясь понять глубину тишины
Вернувшись домой путешественник
умывает руки
зажигает погасшую трубку
и протягивает оба запястья будущему
которое надевает на них кандалы тишины
— Вы часто думаете о том, «что было бы, если бы»?
— Нет.
— И правильно делаете. Есть только то, что есть. Только то, что есть.
— Что вы имели ввиду, когда говорили с Эми? Что ваш худший день еще впереди.
— Когда я впервые встретила Доктора, очень-очень давно, он знал обо мне всё. Подумай об этом: впечатлительная молодая девушка, и вдруг, неожиданно этот человек просто сваливается с неба. Он умен, безумен и великолепен, и знает о ней всё. Представь, какое впечатление это оказывает на девушку.
— Мне и представлять не надо.
— Проблема в том, что всё наоборот: мое прошлое – его будущее. Мы путешествуем в противоположных направлениях. Каждый раз, когда мы встречаемся, я знаю его лучше, а он меня хуже. Я живу ради наших встреч. Но я знаю, что с каждым новым свиданием он будет еще на шаг дальше. И придет день, когда я загляну в глаза этого человека – моего Доктора – и у него не будет ни малейшего понятия кто я. И я думаю это убьет меня.
Она должна переехать в Лондон. Лучше сойти с ума в Лондоне, чем заживо похоронить себя в Ричмонде.
Даже язык татарский устроен так, что можно всю жизнь прожить – и ни разу не сказать «я»: в каком бы времени ты ни говорил о себе, глагол встанет в нужную форму, изменит окончание, сделав излишним использование этого маленького тщеславного слова. В русском – не так, здесь каждый только и норовит вставить: «я» да «мне», да снова «я»…
Вздохнув, Артем вспомнил дедушку. Если тот и в самом деле погиб, то никаких сомнений: в последние часы самым печальным для него было наблюдать за смертью мира вокруг. Его карту затягивало безграничным черным пятном. Оно неумолимо съедало далекие страны, соседние города. Замерло, когда вокруг дедушки остался лишь тесный круг жизни — дом или даже комната. Он еще мог бы в последнем порыве дойти до двери, но повернуть ручку у него бы не хватило сил. Что может быть страшнее для человека, я юности ходившего в походы, искавшего приключения в самых отдаленных уголках планеты! Артем не верил в смерть дедушки. Никто не верил.
Я хотел огромный дом, как у Jay-Z,
Но, как всегда, просыпался в грязи.
Такси, вези, куда галогеновые глаза глядят,
Туда, где можно поднять деньжат,
Туда, где один вариант остается —
Он либо добьется, либо вернется назад.
Cлайд с цитатой