— Скажите, что вы чувствуете каждый раз, когда выходите из-за кулис на сцену?
— Ощущение страха. Если ты не волнуешься перед выходом на сцену, тебе нужно менять профессию. Даже если спектакль играется годами, десятилетиями — все равно это каждый раз заново. Это каждый раз непредсказуемо. Великую Ермолову держали трое — так ее трясло перед выходом на сцену. Но только она выходила, волнение улетучивалось. Наверное, так и должно быть...
Все это неправда, – подумал я. – Всего этого не существует. Ведь так же не может быть. Здесь просто сцена, на которой разыгрывают шутливую пьеску о смерти. Ведь когда умирают по-настоящему, то это страшно серьезно». Мне хотелось подойти к этим молодым людям, похлопать по плечу и сказать: «Не правда ли, здесь только салонная смерть и вы только веселые любители игры в умирание? А потом вы опять встанете и будете раскланиваться. Ведь нельзя же умирать вот так, с не очень высокой температурой и прерывистым дыханием, ведь для этого нужны выстрелы и раны. Я ведь знаю это…
Не говорите, что вы не можете любить. Это не так. Лучше скажите, что вы боитесь любить.
Лица их заливал пот, а в глазах метался, словно огонь, отчаянный, безжалостный страх смерти, не инстинктивный, а осознанный, опирающийся на опыт; такой страх не способно испытывать ни одно живое существо, кроме человека.
— Я знаю, какое наказание положено за дезертирство, милорд. Я не боюсь умереть.
— Не побоишься и жить, я надеюсь.
За счастьем не надо ехать куда-то далеко, оно здесь — в тихой одинокой комнате. Все твои проблемы сосредоточены в твоем же сердце, поэтому тебе просто надо изучать себя. Нужно понять, кто ты есть на самом деле. Если ты познаешь свой собственный мир, тебе больше не нужно будет бояться.
В сумасшедших есть нечто такое, что заставляет тебя сторониться их. Что это — тщетность всех попыток их урезонить? Наверняка, но есть и что-то еще, что-то похожее на страх заразиться.
Cлайд с цитатой