— Я хочу, чтобы ты знал, почему я не мог позволить тебе умереть. Почему я за тобой вернулся.
— Потому что ты — мой друг.
— Я хочу, чтобы ты знал, почему я не мог позволить тебе умереть. Почему я за тобой вернулся.
— Потому что ты — мой друг.
— Скажите, что всё получится.
— Я не обладаю для этого ни информацией, ни уверенностью, доктор.
— Умеете же вы утешить...
— Мне кажется странным, если человек никогда не улыбается, никогда не говорит ни о чем, кроме работы, и не рассказывает о своем прошлом.
— Понятно.
— Спок, я хотел сказать, что это необычно для невулканца. Вся разница в ушах.
— Ваши аргументы страдают вопиющей нелогичностью.
— ... он дважды не явился на назначенный мной осмотр без всякой причины.
— Это меня не удивляет, доктор, он, наверное, боится ваших бус и трещоток.
— Скажи мне, Спок, а что мы будем делать после того, как пожарим зефир?
— Съедим его.
Я никогда раньше так не смотрел на облака. Или на радугу... знаешь, я могу рассказать тебе, почему она появляется в небе, но просто любоваться её красотой мне не приходило в голову.
— Ничто, никакая форма жизни не смогла бы выжить в течение трёхсот миллионов лет!
— Не совсем так, мистер Скотт. Никакая известная форма жизни.