Париж никуда не делся, он все еще прежний, сверкает романтикой под голубыми небесами.
Он показывал Филипу пошлый, вульгарный Париж, но Филип глядел на него глазами, ослеплёнными восторгом. Ранним утром он выбегал из отеля, шёл на Елисейские поля, стоял на площади Согласия. Был июнь, и Париж серебрился в прозрачном воздухе. Сердце Филипа было переполнено любовью к людям. «Вот она, — думал он, — настоящая романтика».
Ты увидишь, как в небо уходят корабли,
Как закат торжественно печален.
Там, внизу на земле, мы это видеть не могли,
Мы сами себя не замечали.
Только теперь он увидел, кого защищал. Волнение от случившегося, которое он чувствовал, несмотря на все свое самообладание, – а уже одного этого достаточно для возникновения напряжения, превращающего ситуацию в событие, а ее преодоление в глубочайшее удовлетворение, – смешалось с сознанием, что благодаря неожиданному приключению он оказался наедине с прекрасной незнакомкой в тропической ночи, и превратилось в таинственный соблазн и фантастическое опьянение, которые дали ему внутреннюю уверенность, необходимую для продолжения этого приключения и доведения его до той силы выразительности, которую Оле Хансен как-то окрестил «бешеной кровью».
Мне кажется, что небо легло на землю, а я зажат между ними и дышу сквозь игольное ушко.
— Как порядочный мужчина, между вашим орущим лицом и молчаливо прекрасной грудью я выбрал последнее, — без чувства смущения заявил новоявленный работодатель.
— Как порядочный кобель! — схватила сумку и направилась к выходу.
Ты не такая, как во сне, солнечная столица,
Лучику солнца сложно между домами пробиться.
Твои владения неохотно облетают птицы,
Им негде сесть, чтобы чистой воды напиться.
Путаю облака с дымом промышленных конструкций,
Губам так тяжело здесь улыбнуться.
Зачем с тобой это сделали люди?
Здесь каждый может быть счастливым, но уже не будет.
Я легла там на спину и уставилась в равнодушное, безразличное к моим бедам небо. Я сомневалась, живёт ли там Бог и всё его небесное воинство.
Эжен не знал, что в Париже никогда не следует являться к кому бы то ни было, не узнав предварительно от друзей дома всей подноготной мужа, жены и детей, дабы не совершить одной из тех грубых бестактностей, о которых в Польше выражаются картинно: «Запрягите в свою телегу пять волов», — конечно, чтобы вытащить вас из лужи, в которую вы сели.
Иногда свет настолько ослепительный, что это все, что ты можешь видеть. Иногда темные облака поглощают тебя, и, кажется, что небо никогда не будет ясным. Но когда солнечные лучи пробиваться сквозь дождь, приходит горьковато-сладкая радуга.
Cлайд с цитатой