Маленькие детки — маленькие бедки, а с большими хлопот не оберешься.
... Когда ты старше двадцати пяти, сваливать вину на родителей запрещается.
Маленькие детки — маленькие бедки, а с большими хлопот не оберешься.
По какому такому праву человек считает, что может делать все, что захочет, под тем лишь предлогом, что ему 2 года?
Люди клянутся хранить тайну или верность клятве, а потом за милую душу нарушают клятвы. Лучше бы и не клялись.
— Я уже не ребёнок.
— Нет, ребёнок! Сколько тебе лет, кстати?
— Восемнадцать. Через месяц будет девятнадцать.
— Девятнадцать? Да как тебе не стыдно? — возмутилась бабушка.
— А что я такого сказала?
— Если уж ты не ребёнок, что тогда про меня говорить?
Но самое, пожалуй, важное то, что в сорок лет твои дети тебе уже друзья. Если, конечно, ты всё правильно делала, пока их воспитывала. Уже не надо менять подгузники, а можно сесть вечером на диван и поговорить о чем-то важном, значимом, интересном. И услышать, что твой ребенок интересно и глубоко мыслит. И порадоваться этому. И чему-то поучиться.
С переутомленными пятилетними детьми следует обращаться, как со взрывными устройствами.
Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал взрослым, то оставил младенческое.
Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
Молчу, как камбала. Весь такой плоскенький, одноглазенький, лежу себе на дне и помалкиваю.