Твои глаза смотрят, но сквозь меня...
Have I told you,
How good it feels to be me,
When I'm in you?
I can only stay clean
When you are around.
Don't let me fall.
If I close my eyes forever,
Would it ease the pain?
Could I breathe again?
Твои глаза смотрят, но сквозь меня...
Have I told you,
How good it feels to be me,
When I'm in you?
I can only stay clean
When you are around.
Don't let me fall.
If I close my eyes forever,
Would it ease the pain?
Could I breathe again?
Боль и на бумаге красивая. Мне почему-то кажется, что в боли больше кайфа, чем в радости.
Будь он художник или нет, фотограф радостный сластолюбец по той простой причине, что глаза имеют дело с чувствами, а не с мыслями.
Анализируйте ситуацию спокойно. Даже если это причиняет боль, вы должны хладнокровно искать правду.
И не уверяй меня, будто пути господни неисповедимы, – продолжал Йоссариан уже более спокойно. – Ничего неисповедимого тут нет. Бог вообще ничего не делает. Он забавляется. А скорее всего, он попросту о нас забыл. Ваш бог, о котором вы все твердите с утра до ночи, – это темная деревенщина, недотепа, неуклюжий, безрукий, бестолковый, капризный, неповоротливый простофиля! Сколько, черт побери, почтения к тому, кто счел необходимым включить харкотину и гниющие зубы в свою «божественную» систему мироздания. Ну вот скажи на милость, зачем взбрело ему на ум, на его извращенный, злобный, мерзкий ум, заставлять немощных стариков испражняться под себя? И вообще, зачем, скажи на милость, он создал боль?
– Боль? – подхватила жена лейтенанта Шейскопфа. – Боль – это сигнал. Боль предупреждает нас об опасностях, грозящих нашему телу.
– А кто придумал опасности? – спросил Йоссариан и злорадно рассмеялся. – О, действительно, как это милостиво с его стороны награждать нас болью! А почему бы ему вместо этого не использовать дверной звонок, чтобы уведомлять нас об опасностях, а? Или не звонок, а какие нибудь ангельские голоса? Или систему голубых или красных неоновых лампочек, вмонтированных в наши лбы? Любой мало-мальски стоящий слесарь мог бы это сделать. А почему он не смог?