Позвони мне, позвони,
Позвони мне, ради Бога,
Через время протяни
Голос тихий и глубокий.
Звёзды тают над Москвой,
Может, я забыла гордость,
Как хочу я слышать голос,
Как хочу я слышать голос,
Долгожданный голос твой!
Папка, папка родненький, ты приезжай, не забывай, я всё-таки дочка твоя. Папка, папка! Ой, что я говорю… Михаил Осипович!
И такая дребедень
Целый день:
Динь-ди-лень,
Динь-ди-лень,
Динь-ди-лень!
То тюлень позвонит, то олень.
Позвони мне, если придет настроение,
Если выдастся очень холодной зима,
Если это наивное стихотворение
Ты найдешь вдруг в столе среди старых бумаг.
Позвони, если будет о чем рассказать,
Поделись со мной грустью и светлою радостью.
Может, помнишь, ты сам мне когда-то сказал:
«Я прошу тебя — позвони мне, пожалуйста...»
Я звонил и звонил. Линия была занята, и я в конце концов догадался, что она не освободится никогда. Но каждый раз, когда я набирал номер, я несколько секунд верил, что вот-вот услышу твой голос. Лозольда. Legalita. И эта надежда, это слепое замирание души, словно на лыжном разгоне перед прыжком с трамплина в туман, все то, что я успевал перечувствовать, пока циферблат возвращался на место, с тихим стрекотом накручивая последнюю цифру твоего фальшивого номера, опрокинутую бесконечность, — ведь это и было счастье. Восьмерка, два нежных устьица друг под другом, и невнятная линия кустов в пыльном окне…
Прежняя Миа ненавидела мобильные телефоны, ненавидела людей, разговаривающих по ним у всех на виду, ненавидела людей, которые пренебрегали компанией одного человека, чтобы ответить на телефонный звонок другого. Прежняя Миа никогда бы не произнесла фразу «недопустимо грубо».
Телефонные счета, Пол, иногда очень расстраивают. Ты б лучше не выходил на связь, когда надираешься.
Я удаляю номера, чтоб больше не звонить,
Но руки наизусть наберут по памяти,
Кому звонить нельзя, особенно сейчас.
Короткие гудки, но я наберу ещё раз.
Cлайд с цитатой