Это разве город? Это какие-то горы и пригорки!
— А горы в Латвии есть?
— Конечно! Там такие горы! Только они в море. Такие высокие — почти до поверхности. Вот идёшь по морю — и всё горы, горы...
Это разве город? Это какие-то горы и пригорки!
— А горы в Латвии есть?
— Конечно! Там такие горы! Только они в море. Такие высокие — почти до поверхности. Вот идёшь по морю — и всё горы, горы...
Пока я искал, куда бы приткнуть машину (Лос-Анджелесу не грозит оккупация — захватчики просто не найдут места для стоянки)...
Коралио нежился в полуденном зное, как томная красавица в сурово хранимом гареме. Город лежал у самого моря на полоске наносной земли. Позади, как бы даже нависая над ним, вставала — стена Кордильер. Впереди расстилалось море, улыбающийся тюремщик, еще более неподкупный, чем хмурые горы.
Нигде и никогда, ни в одном городе мира, ты уж мне поверь, это правда, звезды не светят так ярко и пленительно, как в городе детства.
У всех лето, море, солнце, воздух и вода — один я в царстве раскалённого бетона и душного асфальта! Что это за жизнь?!
Эти горы сравнительно молодые. Говорят, они появились сразу же после того, как в нашем городе была создана секция альпинизма.
Позвони мне, позвони,
Позвони мне, ради Бога,
Через время протяни
Голос тихий и глубокий.
Звёзды тают над Москвой,
Может, я забыла гордость,
Как хочу я слышать голос,
Как хочу я слышать голос,
Долгожданный голос твой!