Дерево, даже и подрубленное топором, снова срастается, и рана от стрелы излечивается и зарастает. Но стрела словесная неисцелима, ведь она попадает в самое сердце.
Вот еще уста, которые говорят одно, между тем как сердце думает другое.
Дерево, даже и подрубленное топором, снова срастается, и рана от стрелы излечивается и зарастает. Но стрела словесная неисцелима, ведь она попадает в самое сердце.
Открытые двери в закрытое сердце,
Всё слишком красиво в нашей пьесе.
Финальная улыбка меня взбесит… Твоё молчание…
Бутылки, стаканы — зализываю раны.
Сегодня я снова буду пьяный,
Как будто бы всё по барабану,
Как будто бы ты со мною рядом.
Как трудно высказать — нелживо,
Чтоб хоть себя не обмануть -
Чем наше сердце втайне живо,
О чём, тоскуя, плачет грудь...
Слово нам покажет, что на сердце у того, кто говорит.
Кто мудр,
Тот узнает, что в казне хранится — чистый жемчуг или перламутр.
... Сердце его было полно самыми лучшими чувствами, но слов для них у него не находилось, и потому они там и оставались.
У любви есть зубы, и она кусается, любовь наносит раны, которые не заживают никогда, и никакими словами невозможно заставить эти раны затянуться. В этом противоречии и есть истина: когда заживают раны от любви, сама любовь уже мертва. Самые добрые слова способны убить любовь.
— Все раны заживают, даже самые глубокие.
— Лучше бы эти раны никогда не наносили.
— Ты бы предпочла никогда не знать мое сердце?..
Никто не может нам с тобой помочь,
Никто не скажет вслух такого слова,
Чтоб перестала причитать над нами ночь,
Набросив на сердца свои оковы.
Слова, которые рождаются в сердце, доходят до сердца, а те, что рождаются на языке, не идут дальше ушей.