Вот еще уста, которые говорят одно, между тем как сердце думает другое.
Что для меня смерть? Чуть больше покоя, чуть больше тишины. Нет, мне не жаль жизни, я сожалею о крушении моих замыслов, так медленно зревших, так тщательно воздвигавшихся.
Вот еще уста, которые говорят одно, между тем как сердце думает другое.
Что для меня смерть? Чуть больше покоя, чуть больше тишины. Нет, мне не жаль жизни, я сожалею о крушении моих замыслов, так медленно зревших, так тщательно воздвигавшихся.
— А вы сами, — сказал Фариа, — почему вы не убили тюремщика ножкой от стола, не надели его платья и не попытались бежать?
— Потому, что мне это не пришло в голову, — отвечал Дантес.
— Потому что в вас природой заложено отвращение к убийству: такое отвращение, что вы об этом даже не подумали, — продолжал старик, — в делах простых и дозволенных наши естественные побуждения ведут нас по прямому пути. Тигру, который рождён для пролития крови, — это его дело, его назначение, — нужно только одно: чтобы обоняние дало ему знать о близости добычи. Он тотчас же бросается на неё и разрывает на куски. Это его инстинкт, и он ему повинуется. Но человеку, напротив, кровь претит; не законы общества запрещают нам убийство, а законы природы.
Сегодня я живу надеждой и презираю их богатство, которое кажется мне глубочайшей нищетой; завтра, быть может, меня постигнет разочарование, и я буду считать эту нищету величайшим счастьем.
Выйдите из головы и войдите в сердце. Меньше думайте и больше чувствуйте. Не привязывайтесь к мыслям, погрузитесь в ощущения… Тогда оживет и ваше сердце.
Счастье похоже на сказочные дворцы, двери которых стерегут драконы. Надобно бороться, чтобы овладеть ими.
Счастье похоже на сказочные дворцы, двери которых стерегут драконы. Надобно бороться, чтобы овладеть ими.
— Неужели мир населен только тиграми и крокодилами?
— Да, но только двуногие тигры и крокодилы куда опаснее всех других.