— Ах вот оно что! Я давно это подозревал! Ну держись, министр!
— Месье Мутон, вы сошли с ума! Немедленно убирайтесь на кухню!
— Стоп! Молчать! Правило: посол есть лицо неприкосновенное!
— Ничего! Я его сейчас сделаю прикосновенным! Мадам, специально для Вас — рагу по-боярски!
— Куда глаза твои глядели?
— Но я...
— Молчи, Кики, убью!
— Я не вино...
— Молчи, бездельник! Позор на голову мою!
— Я это мясо...
— Лентяй бесстыжий.
— Я начал жа...
— Пардон, мадам. Чтоб я так жил, как говорят в Париже...
— Здесь не Париж, а Амстердам!
— Мадам! Он мясо мне испортил.
— Но я...
— Всех надо в шею гнать.
— Зачем друзья, так громко спорить? Клиентов надо уважать!
— Я не успел...
— Он пустомеля!
— А наш отель?! А наш престиж?!
— Чтоб я так жил, нет лучшего отеля! И нет милей мадам Ниниш!
— Джера, у нас неприятности. Если Джиболба не сдаст свой экзамен шамана, Жужу отправят меня в другую деревню.
— Что? Ни за что на свете! Я не позволю переселить тебя в другое племя, где ты найдешь новую лучшую подругу, которую мне придется побить, чтобы вернуть тебя.
— Эм... спасибо.
Жена его была молода, ревнива и подозрительна, и потому телефонировала ему на службу по пять раз в день, справляясь о его верности.
— Если уличу, — грозила она, — повешусь и перееду к тетке в Устюжну!
— [рассматривает журнал] Привет, дорогуша!.. Таких красоток уже нет...
— Какого чёрта?!
— Тише! Это лишь материнская плата месяца! Июнь 2007-ого. Только взгляни!..
— Лучше б там была девка.
— Ты самка, Варвара, — тягуче заныл он. - Ты публичная девка!
— Васисуалий, ты дурак! — спокойно ответила жена.
— Волчица ты, — продолжал Лоханкин в том же тягучем тоне. — Тебя я презираю. К любовнику уходишь от меня. К Птибурдукову от меня уходишь. К ничтожному Птибурдукову нынче ты, мерзкая, уходишь от меня. Так вот к кому ты от меня уходишь! Ты похоти предаться хочешь с ним. Волчица старая и мерзкая притом.
Упиваясь своим горем, Лоханкин даже не замечал, что говорит пятистопным ямбом, хотя никогда стихов не писал и не любил их читать.
— Что с тобой случилось?
— В каком смысле?
— Обычно в такой ситуации ты умер бы от приступа ревности.
— Я?
— Абсолютно точно.
— Я совсем не ревнив!
— Помнишь, как-то у Бринкофов Ларри подал мне пальто?
— Он подал тебе пальто? Он подал мне повод его застрелить!
— Видишь, как ты ревновал меня.
Ревновать женщину к её постельному прошлому такая же нелепость, как и скажем, ненавидеть Ленина за Октябрьскую революцию.
Cлайд с цитатой