Последний луч, мне света не суля,
Уже кровит прохладою осенней.
Закат сквозь сито мороси просеян.
С термометром мы жизнь начнем с нуля.
Последний луч, мне света не суля,
Уже кровит прохладою осенней.
Закат сквозь сито мороси просеян.
С термометром мы жизнь начнем с нуля.
Когда-нибудь, когда седыми станут косы,
Я вспомню всё и улыбнусь у двери:
Романсы зимние, вальсирующую осень,
Чечётку лета и весенний марш капели.
Вот уже третьи сутки моросил въедливый, холодный дождь. Резкий ветер давно сорвал с деревьев последние листья, и теперь они лежали бурые, поблёкшие, словно приклеенные дождём к земле. Кругом было как-то особенно уныло – так бывает совсем поздней осенью, когда давно миновали красивые золотые дни и ещё не наступила зима.
А зима будет большая...
Вот, гляди-ка, за рекой
Осень тихо умирает,
Машет жёлтою рукой.
Плачут мокрые осины,
Плачет дедушка Арбат,
Плачет синяя Россия,
Превратившись в листопад.
И, сугробы сокрушая,
Солнце брызнет по весне...
А зима будет большая -
Только сумерки да снег.
В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь.
Северный ветер зевает, восточный молчит,
Снег ещё тёплый, творожный, беззвучен и вязок,
Нет — не зима, не звенят ледяные мечи,
Начаты присказки зимние, но не до сказок.
— Что ты несешь, Ёжик?
— Море.
— Зачем тебе море?
— Скоро зима, а я все один да один...
Салют, зима!
Разреши мне признаться.
Я осень люблю до волнения в горле.
Я пью терпкий воздух, и мир переполнен
Любовью. Но ты постой!
Когда осень стоит напротив лета и холодно усмехается, зима потихоньку выкапывает за ее спиной яму, чтобы там похоронить.
Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а их голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придёт, так же как ты уверен, замёрзшая река снова освободится ото льда. Но когда холодные дожди лили не переставая и убивали весну, казалось будто ни за что загублена молодая жизнь. Впрочем, в те дни весна в конце концов всегда наступала, но было страшно, что она могла и не прийти...