Я жизнь прожил вполне спокойно, вкрадчиво,
Я смог себя от боли уберечь.
И поздно понял, — зря я поворачивал,
Боясь того, что можешь ты навлечь.
И за всю жизнь, не овладев наукою
Быть битым просто из-за ерунды,
Я устремляюсь на твое мяуканье,
Сулящее все прелести беды.
Давно мы не ныряем голые
С сердцами в страшном мандраже.
К волне не липнут наши головы,
Как будто к языку драже.
А ночью, между днями постными,
Мне снится прежний наш июнь:
Там ты под ивовыми космами
Со мной меняла жизнь мою.
Иду, как время, без оглядки.
Такая боль тобой дана,
Что расступаются дома
И солнце — всмятку.
Себе твержу: — Прямей, не горбись.
Ты прав. Ты сильный. Ты мужик...
Иду к тебе, чтоб дальше жить.
И к черту гордость.
Ты мне, как Ева для Адама,
Наверняка ведь выйдешь боком.
Ты воплощенная реклама
Греха, соблазна и порока.
Твоей бесстыжестью пленённый,
Я тенью волочусь по лужам.
Но радуюсь я, как ребенок,
Что я тебе хоть в чём-то нужен.
Мы вкусили плод нежданной встречи.
Так мы друг от друга без ума,
Что уже не надо дара речи,
Чтобы объяснять и понимать.
Вьюга нам под ноги небо стелет.
В горле улицы шаги першат.
И во мне душа смешалась с телом
В некое подобие ерша.
Последний луч, мне света не суля,
Уже кровит прохладою осенней.
Закат сквозь сито мороси просеян.
С термометром мы жизнь начнем с нуля.
И жизнь меня кормила на убой.
И я дружил с нетрезвою судьбой,
Которая о многом расспросила
Меня, когда мне хвастать было нечем.
Проводя архивные раскопки,
Внуки с нас не настригут цитат...
Ночь закроет нас в трамваев скобки,
Как слова, что можно не читать.
Проводя архивные раскопки,
Внуки с нас не настригут цитат...
Ночь закроет нас в трамваев скобки,
Как слова, что можно не читать.
Cлайд с цитатой