Уже тугие сумерки близки,
Но свет еще за окнами витает.
И я пишу, что снег на досках тает,
Плохим глагольным рифмам вопреки.
Уже тугие сумерки близки,
Но свет еще за окнами витает.
И я пишу, что снег на досках тает,
Плохим глагольным рифмам вопреки.
С тишиной, как с женой,
Не спеша регулярно живу.
Осмотрюсь, Боже мой.
Неужели я весь наяву?
Поперхнувшись мечтой,
Уповаю на помощь вина.
Жизнь как женщина, что
Не в меня влюблена.
Открытый в тучах коридор
Заляпан звезд известкой.
Луною освещенный двор
Как будто бы из воска.
Цветочных запахов атлас
Окутывает ленью.
И от её наивных ласк
Слегка дрожат колени.
Мы — пара загнанных животных
В лабораторию дождя.
Ни козырька, ни подворотни.
Он в нас вцепился не шутя.
Мы дождь обманем вдохновленно,
Не пряча плечи в целлофан,
Ведь в анатомии влюбленных
Любой не любящий — профан.
Вылизывает стрелки циферблат
До блеска, словно пёс пустую миску.
Со всех сторон я злостью стиснут.
Как рыцарь скорлупою лат.
Блестит куском минусовой воды
Луна, согласно зимнему уставу...
Выкручивает мне суставы
Усталость прожитой беды.
Лестницей звуков подняться к словам.
Каждое слово — незыблемый храм.
Точка — всего лишь намеченный пункт,
Чтобы осмыслить проделанный путь.
И вновь закат совсем на нет сошёл,
И нечего прибавить и убавить.
И быть поэтом так же хорошо,
Как прикасаться к женщине губами.
Звезда отталкивает свет,
Как будто он ей даже и не нужен,
Как будто он мешает ей снаружи
И изнутри грызёт скелет.
Всегда ей снится смерти лёд.
Ей от того невыносимо больно.
А я иду счастливый и довольный,
Ведь мне же светит боль её!
Он водку пил без вдохновенья,
Стихи без закуси писал,
В крутые лобики коленей
Не ту Елену целовал.