И если время — только сеть,
То мы — его рабы и рыбы -
Способны в воздухе висеть
И видеть рытвины, нарывы,
Разрывы связей, глубину
Пустот и, двигаясь по кругу,
Единственно — глотать блесну,
Поддавшись лёгкому испугу.
И если время — только сеть,
То мы — его рабы и рыбы -
Способны в воздухе висеть
И видеть рытвины, нарывы,
Разрывы связей, глубину
Пустот и, двигаясь по кругу,
Единственно — глотать блесну,
Поддавшись лёгкому испугу.
Приятно на Невском проспекте,
Теряясь в прорехах витрин,
Узреть в сокращённом конспекте
То, что исповедывал Грин:
Романтику странствий и моря -
Незамысловатую взвесь.
И, с радостью Невскому вторя,
Приятно быть именно здесь.
Зачем, смеясь, любуется толпа
Хитросплетеньем выцветших теней?
Зачем моя проворная тропа,
Затерянная, пролегает в ней.
когда приближается вечер туманный -
иду по траве осторожной походкой
слегка вспоминая твой облик обманный
подобный Джоконде с улыбкой некроткой.
Что народу... толпе до поэта?!
Дела нету... такие дела.
Сочини на досуге про это
Стих, чтоб за душу строчка взяла.
Мой голос тих, строка моя слабей,
Чем нити тень, чем поцелуй любви.
Униженный, воспрял я средь скорбей
Под вывеской железной «Не убий!»
Я знаю, что твоё — печальнее, чем снег,
Сгорающий, когда прерывисто дыханье...
Тот, кто теперь с тобой, — один ли он из тех,
Познавших смысл тепла еще до расставанья?
Я спешу, потому что устал отставать
От того, кто всегда впереди,
А за мной по пятам — полнолунная рать
Колченогая — как ни ряди.
Не её воевода я и никогда
Никого не водил по кругам...
Я знаю, что твоё — печальнее, чем снег,
Сгорающий, когда прерывисто дыханье...
Тот, кто теперь с тобой, — один ли он из тех,
Познавших смысл тепла еще до расставанья?
Я спешу, потому что устал отставать
От того, кто всегда впереди,
А за мной по пятам — полнолунная рать
Колченогая — как ни ряди.
Не её воевода я и никогда
Никого не водил по кругам...