— Но мы же братья! У тебя есть совесть?
— Пара таблеточек и джин-тоник помогут мне о ней забыть.
— Но мы же братья! У тебя есть совесть?
— Пара таблеточек и джин-тоник помогут мне о ней забыть.
— ... но во мраке я внезапно узрел луч света. Кровные узы сильнее любых других. Если братья Хоггинсы хотят разобраться по-семейному, то клан Кавендишей готов бросить им вызов...
— Ох, яйца Сатаны, только не это. Слушай, проваливай, оставь нас в покое. Второй раз я просить не буду.
— Рад тебя видеть, Дэнни.
— Я не дам тебе ни единого сраного гроша, пока ты не вернешь все долги. Ну почему? Почему я все время должен тебя содержать?
Свобода… Избитый девиз нашей цивилизации. Только лишившись её, начинаешь понимать, что это на самом деле.
Критик — на то и критик, чтобы читать книги быстро, высокомерно и не особо вчитываясь.
Подобно Солженицыну, томившемуся в Вермонте, я буду трудиться в изгнании, но, в отличии от Солженицына, я буду не один.
В душе либо есть свет, либо нет. Либо человек ещё готов вернуться на нормальную дорогу, либо он уходит в категорию тех людей, которых мы называем нелюди. Совесть — это главное мерило. И совесть, которая взывает к искуплению, к извинению, к прощению. Для того, чтобы человек мог вернуться на нормальную дорогу, прежде всего, ему нельзя забыть то, что было. Ему нужно каким-то образом получить прощение за то, что он делал.
Узники совести, жертвы молодости,
Те, про кого не покажут новости,
Те, кто не боится этой бешеной скорости,
Господи, помоги, мы стоим у пропасти.
— Даже, если бы это заняло 20 лет или около того, я бы был в порядке.
— Еще 20 лет?! Я бы сошла с ума.
— Зная, что ты здесь за меня борешься, зная, что ты меня так любишь.