Мы рождаемся тет-а-тет
с одиночеством, с Богом, с миром.
И всю жизнь с темноты на свет
путешествуем, копим силу.
Для чего и зачем? Ведь мир
равнодушен к своим твореньям.
Умираем – опять одни,
будто не было погружений,
страхов, поисков, лиц, сердец,
и эмоций, и чувств, и планов…
За спиной – темнота и лес,
впереди – пелена тумана.
Господи, как же странно: толпа людей
Вроде бы на единой живёт планете.
Но в суете обычных бегущих дней
Мы порой друг друга и не заметим.
Не разглядим, погрузившись в свои дела,
Каждому боль своя сильней, чем чужая.
Вертится годом за годом, кружит Земля,
Люди друг друга ранят и забывают.
Словно бесформенный туман в осенней ночи, движемся мы в жестокости бытия, не зная, откуда и куда, – вечерний ветер, облако на небе имеют больше прав на существование, чем мы, – проходит столетие, но все остается без изменений, независимо от того, как мы жили. Будда или виски, молитва или проклятие, аскеза или разврат – все равно однажды нас всех зароют в землю, чему бы мы ни поклонялись: своему желудку или чему-то невыразимому, белой женской коже или опиуму, – все едино…
Всё закончится: боль и страх,
это чувство, рвущее душу,
будто пламенем от костра
обжигающее виски.
И сомнения, и пустота —
всё твоё и тебя не разрушит.
Ты пройдёшь через это сама,
не держись за него, отпусти.
Он пройдёт. Как ночная гроза.
В предрассветном растает тумане.
Но запомнятся эти глаза —
голубые, как в море прибой.
Он пройдёт. Он не против, не за,
не с тобой, не в тебе… Он обманет
сам себя, сам себе отказав
в тихом счастье быть рядом с тобой.
Счастье — оно как птица: легко спугнуть.
Но, несмотря на злые поступки близких,
Мы всё равно в себе несем спасенье и суть,
Просто в дороге, бывает, нам хочется отдохнуть,
Если программа счастья в душе «повисла».
Что ж, посидим... На обочине устроим пикник,
Чаю нальем и о смысле жизни поспорим.
Где-то ответы найдем между строчек кино и книг,
Выплачем беды, переходя на крик,
Договоримся как-то с душевной болью.
Как бы мы ни старались, но
в этот факт привыкаем верить:
нет у путников ни-че-го,
кроме, разве, души и тела.
Копим деньги, людей, дома,
ощущения, память, цели…
Только всё предстоит отдать –
в каждом счастье своя потеря.
Всё, что силимся удержать,
ускользает и канет в Лету.
И от жизни не убежать –
Век короткий у человека.
Она не умеет запросто
Совесть и память выкинуть,
Поэтому так несчастлива -
Опутана, словно нитями,
Обрывками воспоминаний,
Которые станут почвой
Для трудных побед и знаний,
Проросших сквозь одиночество.
Ему снилась выжженная пустыня, по которой несся колючий шарик перекати-поле. Такие пустыни были на Земле во многих местах после страшной Третьей Мировой Войны. Тогда погибло очень много людей. Выжила лишь одна десятая часть населения Земли. Один из континентов был поврежден настолько, что пришлось насыпать новый и переселять на него оставшихся в живых людей. А в Африке увеличилась площадь пустынь, и там как раз катались вот такие шары, безжизненные и пустые. От одного песчаного холма до другого, без всякой цели. Гор смотрел на перекати-поле и думал о том, что его жизнь чуть было не превратилась вот в такой же высохший пустой шарик, который ветер гоняет по пескам.
Ищу тебя на этом краюшке вселенной,
Заброшенным осколком пролетая тленным.
И в тщетной пагубной привычке,
Пытаюсь плыть по океану пустоты.
Опущен взгляд…
Ты знаешь...
В этой серой безвоздушной массе,
Мне больше звезды не горят…
Они кого-то ослепляют светом счастья,
А с кем-то говорят, но лишь отчасти.
А мне неведом их язык,
И нет меня на звездной карте,
Никто не слышит одинокий крик...
Пётр, ты не понимаешь… Тысячи женщин будут теперь терпеть побои и унижения из страха остаться без детей. А их дети будут смотреть на это. Взрослеть, видя несчастливую маму и агрессивного папу. Они вырастут не в любви, а в страхе. И для них это будет нормой! Вот такая жизнь, полная слёз, отчаяния, бессмысленности и злобы. ЭТО станет их нормой, их системой координат. Ты себе представляешь, сколько таких мужчин и женщин будут способны сделать счастливыми уже их собственных детей? Ноль процентов. Я думаю, мы рискуем получить целое депрессивное поколение. Потерянное, больное, лишенное желания жить, отравленное агрессией, направленной и вглубь себя, и во внешний мир. Все они станут моими и Ладиными пациентами и окажутся неспособны найти свое счастье. Или, хуже того, изменится вслед за ними всё общество в целом, и подобных людей вообще уже не будут лечить, поскольку сочтут совершенно нормальными. Среднестатистическими.
Мы наполнили города светом, но потеряли звезды. Протянули километры проводов, но забыли, как протягивать руку. Научили свой голос преодолевать по ним тысячи миль, но разучились видеть глаза близких. Мегаполисы отдают запахом гниющей свободы, разлагаясь на тысячи дорог в никуда...
Cлайд с цитатой