Под ноги глядя,
по лесу бреду наугад.
Начинается осень...
Под ноги глядя,
по лесу бреду наугад.
Начинается осень...
Тебе объяснить, что такое осень в душе? Из всех мужчин она выбрала одного, но не он стал ее мужем.
Вот камень,
вот сосна.
Над ними — туча.
Вот голопузый мальчик на дожде.
... Зачем же нам
друг друга молча мучить?
Нам не бывать
вон там -
на высоте,
на острие восторга,
выше сосен...
И кровь рябин
из ран
роняет осень.
Во сне, а быть может, весною
ты повстречала меня.
Но осень настала, и горько
ты плачешь при свете дня.
О чём ты? О листьях опавших?
Иль об ушедшей весне?
Я знаю, мы счастливы были
весной... а быть может, во сне.
Осень шумит листопадом и плачет дождём,
С летом милуется, грустно поет на прощание.
Мы посидим на скамейке с тобою вдвоем,
Поговорим, возвращая свои обещания.
Мне не уснуть. А мир — ладонь,
Гуляй, гуляй, пока не спится,
Пока не вырвет осень зонт,
И не покроют тебя листья.
Окончено лето.
К зиме застекляют теплицы.
Блюститель за куревом лезет в карман галифе.
Цветы увядают,
И, словно подбитые птицы,
Старик со старухой
Сидят в опустевшем кафе.
Спичку зажгу —
только тем утолю печали
бесприютной души,
что встречает вечер осенний
и во мглу уходит тоскливо...
Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень.
«Да, да, да...» — извиваясь в излуке,
нам шептала вода.
«Да, да, да...» — там не будет разлуки,
где любовь навсегда.
«Да, да, да...» Рвать живое на части -
нету боли больней.
Уходило в песок мое счастье
вместе с жизнью твоей.
«Да, да, да...» Разбивается оземь
дождевая вода.
Ты ведь слышишь, о чём эта осень
плачет, милая? Да?
Устало всё кругом: устал и цвет небес,
И ветер, и река, и месяц, что родился,
И ночь, и в зелени потусклой спящий лес,
И желтый тот листок, что наконец свалился.
Лепечет лишь фонтан средь дальней темноты,
О жизни говоря незримой, но знакомой...
О ночь осенняя, как всемогуща ты
Отказом от борьбы и смертною истомой!