— Слушай, а что у тебя семьи — нет?
— Семьи нет. Жена есть.
— Это как?
— Да вот так.
— Слушай, а что у тебя семьи — нет?
— Семьи нет. Жена есть.
— Это как?
— Да вот так.
— Семья не может быть счастливой.
— Почему нет?
— Назови мне хоть одну счастливую семью.
— Семья Рагнара.
— Какая из них?
Бомж — это кто? Человек без определённого места жительства, но душа его с ним, а у меня место жительства есть, а душа — неизвестно где...
— Так вот чем вы заняты, когда мы наконец вместе. Вампирский книжный клуб.
— Чтение заставляет мыслить, сестра. Разве не так, Элайджа?
— Да. Это абсолютная правда, Никлаус.
— И что это такое?
[Ребекка показывает на тело девушки, лежащее на столе]
— Это предложение мира.
— Я предположил, что спустя столько времени гниения в гробу, мой старший брат будет немного голоден.
— Поэтому я объяснил своему младшему брату, что прощение не может быть куплено. Я предпочитаю увидеть изменения в поведении, которое выражает раскаяние и рост личности, а не эту чушь.
— Клавишник, значит? А имя-то у тебя есть?
— А имя — это предрассудки. Ты знаешь, некоторые люди, чтобы изменить судьбу меняют имя, а я пошёл дальше — я отказался от имени.
— И от судьбы, значит?
— Соответственно...
Наша семейка каждое утро вставала не с той ноги. А я мечтал, чтобы за завтраком было весело, как в рекламе: «Йо-о-огур-ты «Э-э-эрман!» Но, как говорится, мечтать не вредно.
— А ты не бросал женщин?
— Да. Я женщин не бросал. Ты знаешь, что такое — бросить женщину? Это значит покинуть её на пике страсти, в разгаре отношений. А я всегда уходил, когда отношения себя исчерпывали...
Мимо нас чередою проносятся дни суетливые,
Закусив удила́, мы пытаемся всюду успеть.
Ну, а где-то покой, и деревья стоят молчаливые,
Начиная от ветра о чём-то своём шелестеть.
А мне так хочется, а мне так хочется
Из суеты уехать в одиночество.
От разукрашенных бензином луж
Хочу сбежать в нетронутую глушь.
Чтобы дым над трубой, чтобы рядом с избой
Утопала в снегу тишина.
Чтобы ты, чтобы я и гитара моя,
Да бутылка хмельного вина.