— Мой господин! Вы живы!
— Нет. Впрочем, и ты тоже.
— Мой господин! Вы живы!
— Нет. Впрочем, и ты тоже.
Изначальная точка нашей жизни, — это роддом,
А конечная точка нашей жизни, — это морг.
Как бы ни были несовершенны попытки существовавших и существующих религий измыслить картину загробного мира, но даже и тогда, когда вера человека носит неопределенный характер и предлагаемые ему догматы никак не согласуются с его смутными представлениями о вечности, все-таки в последнюю минуту невольный трепет овладевает его душой.
— Я хочу умереть! Мне незачем жить. Я не хочу больше жить! Но я боюсь другого мира... Может, он такой же жестокий, как и этот. Мне страшно...
— Не волнуйтесь! Загробный мир хороший. Это рай, там все хорошо, там нет бандитов.
— Откуда ты знаешь?!
— Ты веришь в призраков?
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Не знаю. Не всему же быть дерьмом, правда? Должно быть лучшее место, где-то. По крайней мере, для таких, как ты.
— Но не для тебя?
— С тех пор, как ты сюда переехала, это и есть лучшее место.
А вдруг устроена в природе
совсем иная череда,
и не отсюда мы уходим,
а возвращаемся туда?
В каждом из нас сложно переплетаются долг и желание, сердце и разум, постоянно пытаясь удержать хрупкое равновесие.
Ты в звуках пианино, в рифмах строк,
И в женственной гитары переливах.
Ты проводник, пушинка, лепесток,
Ты створка в любопытных объективах.
Еще ты не остывшее тепло,
Событие, оставившее след.
Есть много тех, кому не повезло –
Уйдут – и всё –
Нигде их больше
НЕТ.
Не секрет, что с тех самых пор, как человек уверовал в существование Высшего Божества, создавшего небо, звёзды, земную твердь, людей, животных и вообще всё, кроме чувства юмора, бывшего всегда и пребудущего вовеки, возникло и сильное, всепоглощающее желание не помереть в положенный срок, а оказаться в каком-нибудь ином мире, поблизости от Высшего Божества. (Некоторые даже предполагают, что вначале возникло такое желание, а потом уже люди уверовали в существование Всевышнего и Всемогущего).