Не стесняйся Бога, открой Ему себя, и Он откроет для тебя то, чего ты никогда не видел.
Родились, никого не трогая живут,
Никогда бы не подумали,
Что окажутся в плену.
Пленники, те,
Что сражались за веру,
Надеюсь, что они в Раю.
Не стесняйся Бога, открой Ему себя, и Он откроет для тебя то, чего ты никогда не видел.
Родились, никого не трогая живут,
Никогда бы не подумали,
Что окажутся в плену.
Пленники, те,
Что сражались за веру,
Надеюсь, что они в Раю.
Мы помним и требуем,
Чтоб признали убийства.
Никогда мы не забудем,
Те жестокие бесчинства.
Свыше миллиона, убиенных тел,
Которых турки истребили.
Они всем лгут, что потерпел,
Народ армян войны потери.
Об этом можно долго говорить,
Кто прав, а кто подобен крысе.
Они готовы вечно спорить,
Крича в ответ лишь: «вымысел».
Однажды он её увидел,
Но побоялся ей сказать.
Он думая, что много дел,
Решил письмо ей написать.
Он написал ей пару,
Строк красивых, от души.
Она сломала лишь «гитару»,
И он услышал крик в тиши.
Он строил много планов,
А в мыслях светлое — жениться.
Тогда герою сих романов,
Пришлось о «камни» вновь разбиться.
Не строй ты планы наперёд,
Ответ сначала получи.
Быть может сердце — это лёд,
Что тает лишь во лжи.
— Джокер выбрал меня!
— Потому что ты был лучшим из нас. Он хотел всем доказать, что даже самые хорошие люди, как ты, могут пасть.
— И он был прав.
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
These are the wonders of the younger.
Why we just leave it all behind
And I wonder
How we can all go back
Right now.