Я верю, что после смерти мы встретимся вновь, на небесах. А на небесах лишь те люди, которые приняли Бога.
Господи, ну зачем ты так больно объясняешь? Зачем?
Я верю, что после смерти мы встретимся вновь, на небесах. А на небесах лишь те люди, которые приняли Бога.
Христос и Бог! Я жажду чуда
Теперь, сейчас, в начале дня!
О, дай мне умереть, покуда
Вся жизнь как книга для меня.
Ты мудрый, Ты не скажешь строго:
— «Терпи, ещё не кончен срок».
Ты сам мне по́дал — слишком много!
Я жажду сразу — всех доро́г!
— А люди в основном редко поднимают головы...
— Это и делает тебя исключительной! Быть может, твои глаза впитали небо, от того, что ты так часто смотришь на него? Когда я впервые увидел тебя, то сразу заметил воздушную легкость в них!
Я уже умер из-за своего страха смерти. Я видел смерть так близко. Лучше умереть для того, чтобы кто-то смог жить полной жизнью. У меня есть только свобода, чтобы сделать их тоже свободными!
Уж извини, но мы не можем быть уверены в том, что кого-то вновь увидим, а кого-то нет.
Над домами, домами, домами
голубые висят облака -
вот они и останутся с нами
на века, на века, на века.
Только пар, только белое в синем
над громадами каменных плит...
Никогда, никогда мы не сгинем,
мы прочней и нежней, чем гранит.
Пусть разрушатся наши скорлупы,
геометрия жизни земной, -
оглянись, поцелуй меня в губы,
дай мне руку, останься со мной.
А когда мы друг друга покинем,
ты на крыльях своих унеси
только пар, только белое в синем,
голубое и белое в си…
Все люди смертны. Но мы только орудия смерти, а не её воплощения. Лишив жизни певца, ты взяла на себя функцию Бога. Мы убиваем людей, но не смеем судить их. Понимаешь?
А дни проходят быстрые,
Уходят сладкие,
Встретимся мы обратно
Во зеленом садике.
По дорожкам каменным
Понесут нас голеньких,
Поставят крестики,
Напишут нолики...