— Вот тебе, Череп, чего надо?
— Анаши.
— Здесь не аптека!
— Вот тебе, Череп, чего надо?
— Анаши.
— Здесь не аптека!
— Миша.
— Да, месье Жирмунский.
— У меня к вам дело очень деликатного свойства.
— Так.
— Я по поводу вашего визита. Ведь оно было же не последним?
— Ну не знаю, може зайду на днях.
— Да, я так и думал. Я буду говорить напрямую. Дело в том, что у меня супруга. Она молодая. У нее сердце. И когда в дом вваливаются среди ночи, неожиданно, такие люди как вы... Я хотел сказать, такие симпатичные люди, как вы и ваши друзья — она нервничает, и я опасываюсь.
— За шо вы опасываетесь?
— Миша, я опасываюсь за нее.
— Милый нас грабят, грабят. Кто-то крадет наши вещи.
— Ну и что? Ну Что там красть-то? Ну, пускай, ну горшки заберут, ковер, ну и что, все равно я его не люблю.
— Я пойду с тобой, с тобой, ясно.
— А чем ты поможешь? Нет, нет, слушай, я не знаю, что именно делать.
— Я пойду с тобой. Пожалуйста, возьми кочергу.
— Взять кочергу? А если у противника будет кочерга побольше?
— Ну и давно ты живешь в таких заведениях?
— Всю жизнь.
— Какое же преступление ты совершил?
— Ограбление без оружия.
Меньшая часть общества всегда грабила ресурсы другой, огромной его части. Это вранье, что между дворянами и их крепостными была патриархальная идиллия. Это было сожительство патрициев и рабов.
— Хочешь проблем? Мы копы! А теперь брось пушку и живо дал мне пачку фруктовой жвачки!!!
— А мне «Скиттлз»!
— Та может зря все это?
— Что?
— Ну от то, шоб они сами платили. Другое дело налет — пришли позабирали все. Все понятно, все ясно. А то, шоб они сами гроши приносили — такого никогда не было. Этот Рухимовский думает, может кто-то шутит: «Принесите мне пятьдесят тысяч».
— Майорчик, такого не было, так такое будет. Я им не мальчик, чтоб бегать по ним по ночам. Да и им спокойнее — заплатил и дыши.
— Ну Рухимовский-то не ответил.
— А это он зря. Раз он строит из себя Ротшильда, то пущай потом не плачет.
— Мы его ограбим.
— Что? Хотите ограбить армянскую мафию? Это самоубийство.
— Что, я оскорбила твои чувства?