Наум Соломонович Жирмунский

— Миша.

— Да, месье Жирмунский.

— У меня к вам дело очень деликатного свойства.

— Так.

— Я по поводу вашего визита. Ведь оно было же не последним?

— Ну не знаю, може зайду на днях.

— Да, я так и думал. Я буду говорить напрямую. Дело в том, что у меня супруга. Она молодая. У нее сердце. И когда в дом вваливаются среди ночи, неожиданно, такие люди как вы... Я хотел сказать, такие симпатичные люди, как вы и ваши друзья — она нервничает, и я опасываюсь.

— За шо вы опасываетесь?

— Миша, я опасываюсь за нее.

— Какой шикарный кавалер. Да... А папа знает, шо тот за вами ухаживает?

— А почему вы спрашиваете?

— Ну, такой кавалер — не фунт изюма.

— Печаточку сымайте!

— Она не сымается.

— Пиндос, тут у человека печаточка не сымается, помоги ему. [Пиндос наставляет револьвер]

— Не надо, не надо помогать, я сам!