— Моего сына ограбили.
— Деньги, мобильник?
— Нет. Скрипку.
— Моего сына ограбили.
— Деньги, мобильник?
— Нет. Скрипку.
— Тарасов, у тебя топор есть?
— Топора нет.
— А пила какая-нибудь?
— Ну откуда у меня пила?
— А как же ты подследственных пугаешь?
Ты любишь людей, ты читала в красивых книгах, что надо кого-то любить не смотря ни на что. Ты видишь любовь как скрипку, она фальшивит, и все вокруг сразу — холодно и смешно.
— А я так и не могу эту игру понять.
— Смотри. Доска — это наш отдел. Офицеры — это Агапов с Черенковым. По пятницам по диагонали ходят. Кони — это наши опера. Ходят буквой «г». Ну и кроме этих ассоциаций больше ничего не вызывают. А это ферзь. Ферзь — фигура маневренная и очень важная.
— Зимина?
— Не. Ирка — король. За ним все охотятся... А ферзь — это Стасик Карпов. Мы — ладьи. Фигуры сильные, но обездвиженные из-за пешек, коней и офицеров.
Ничего страшного, если поможешь кому-то за деньги сделать больше, чем должен, а вымогать деньги за то, что не будешь делать то, что должен, — вот это грязно!
— Мы его ограбим.
— Что? Хотите ограбить армянскую мафию? Это самоубийство.
— Что, я оскорбила твои чувства?
Любая снисходительность или нерешительность — это слабость. Во всяком случае, именно так её расценивают окружающие.
— Что происходит, Фрэнки? Что это за цирк?
— Это ограбление.
— Кто этот человек, Фрэнки?
— Директор.
— Так познакомь нас.
— Грабитель. Директор.
— Очень приятно.