Ты любишь людей, ты читала в красивых книгах, что надо кого-то любить не смотря ни на что. Ты видишь любовь как скрипку, она фальшивит, и все вокруг сразу — холодно и смешно.
И жизнь тебя срифмует скоро с людьми, которых ты любил.
Ты любишь людей, ты читала в красивых книгах, что надо кого-то любить не смотря ни на что. Ты видишь любовь как скрипку, она фальшивит, и все вокруг сразу — холодно и смешно.
Ты можешь быть лишним, ты можешь стать первым, ты можешь сорвать с теплой кожи запрет, вживить провода, оголить вместо нервов, сгореть за секунду, включив в мире свет.
Ты сядешь рядом. Жизнь в одно касание. Ты улыбнешься. Смерть в единый взмах. И наше время сложится в молчание, в котором больше смысла, чем в словах.
Она, она… Она ведь просто девочка, тростиночка, снежинка по весне в реальности осиротело певческой, в оттаявшей к полудню белизне. Беречь, беречь, сражаться и заботиться!
Но когда ты спросишь: «зачем же со мной остался?» Я хочу твое сердце выучить наизусть.
Что ты можешь сказать мне нового? Что стихи — это только плешь на затылке всего прошедшего? Что ни шерсти с них, ни рубля? А я знаю. Я сам растраченный. Покатился по полю — срежь эти маки и эти маковки. А не то зацветут поля.
Он заваривал чай из звезд и ругал повседневщину, рисовал в траве портрет из своих следов, говорят, он любил горожанку, простую женщину, и вписал ее в вечность посредством обычных слов.
Дома пять картин и расшитое ливнем платье, на стене по белому белым, без запятых: «это, в общем, банально, но мне тепла не хватает, не хватает просто толики красоты».
Ты мое гортанное, целованное, внутреннее,
сложносочиненное, подчиненное одной моей руке имя на жемчужном языке.