Анна Михайловна Островская

Господи мой, когда же люди со всей планеты

Станут мудрей и проще, будут беречь детей,

Станут любить земное – всё, что на белом свете

Ты им дарил так щедро в бурном потоке дней.

Мира, Господи, мира! В каждом сердце потерянном,

В самом темном проулке каждой больной души.

Мира востоку, западу, мира югу и северу,

Мира Земному шару! Господи мой, дыши…

Господи, будь добрее, если уж мы не можем

Выдохнуть больше света, ласки и доброты,

Кто, как не ты, нам, глупым, стать мудрее поможет?

Кто заставит очнуться? Кто же, если не ты?

0.00

Другие цитаты по теме

... у войны есть милая особенность: в определенный момент она начинается сама по себе, в силу того, что появилось слишком много оружия и тех, кто умеет им пользоваться. Другими словами  — благодаря усилиям по укреплению мира.

Вернуть мне его не прошу.

Прошу лишь прощенья — обоим!

Чтоб души не выли от боли,

Крича: «Уходи! Не прощу!»

Став палачом, огонь войны похоронил

Всё то, о чем мечтали мы и весь наш мир.

— Никогда больше не будет войн, американцы и русские братски объединят свои усилия и построят новый, счастливый мир, из которого навсегда будут изгнаны боязнь и страх. Вся Европа станет единой и свободной; и наступит такое плодотворное и творческое духовное возрождение, о котором человек не мечтал даже в самые возвышенные минуты…

«Сколько соловьев, — думал Янек, — пело вот так в ночи, на протяжении веков? Сколько доверчивых и вдохновенных людей-соловьев погибло с этой вечной и чудесной песнью на устах? Сколько их еще умрет в холоде и страданиях, в презрении, ненависти и одиночестве, до того, как сбудется обещание их упоительных голосов? Сколько еще веков? Сколько рождений, сколько смертей? Сколько молитв и грез, сколько соловьев? Сколько слез и песен, сколько голосов в ночи? Сколько соловьев?»

Какой безнадежно мелкой стала поэту лира

В этом безумном мире, вымазанном в крови…

Господи мой, Боже, дай, пожалуйста, мира

Каждому человеку этой большой Земли.

Кто-то скажет надменно: «Как обыватель сер!

Не стремится мир ворочать и тормошить».

Но не будь домашних семейных дел,

Где бы силы взялись, чтобы просто любить и жить?

Я не желаю к ужасу этому привыкать.

Мне бы хотелось чуда — покоя, радости.

Но мой вопрос в пустоте утонет опять:

Люди, у вас в душе хоть что-то осталось ли?

Всему своя цена. Война требует жертв. Мир, оказывается, тоже.

Странное место – верхний мир, там невозможно сражаться, а по‑настоящему убить там может лишь предвечный властелин. Зато здесь, в мире вещественном, предвечный оказывается уязвим. Страшно, что настоящий мир – это место, где все убивают всех и миротворец Баюн должен скрываться в пещере от жизни, которую он так любит.

А детям всей Земли так хочется мира!

Покоя, счастья и домашних праздников милых,

Улыбок мам, бабулиных сказок, папиных шуток

И будущего, а не новостей до одури жутких.

Странные они, эти войны.

Море крови и жестокости — но и сюжетов, у которых также не достать дна. «Это правда, — невнятно бормочут люди. — Можете не верить, мне все равно. Та лиса спасла мне жизнь.» Или: «Тех, кто шел слева и справа, убило, а я так и стоял, единственный не получил пулю между глаз. Почему я? Я остался, а они погибли?»