Александр Горянин. Эдгар По - пролагатель путей

Деление живой литературы на жанры вообще достаточно условно. Жанры перерастают один в другой, не спрашивая разрешения критиков и историков литературы. Схемы вообще хороши лишь применительно к посредственности. Писатель покрупнее непременно выйдет за их рамки.

0.00

Другие цитаты по теме

Во время больших перемен в издательском деле, одно остается фактом, с которым не поспоришь: работай с великими писателями и читатель придет.

Истинный гений не любит повторяться — даже на уровне общей идеи.

Писатель должен помогать людям примириться, литература должна служить делу мира. Но ни в коем случае не провокации.

Разве может нормальный человек заставить себя сесть и писать? Не ходить на тусовки, забить на источники дохода, отказаться от всех развлечений и писать? Вот сидеть в четырех стенах и долбить пальцами по клавишам. Нет, конечно. Не может. И, кстати, не должен. Даже если у него таланта на четыре букера, он его зароет в землю. И правильно сделает. Потому что денег он с этого не заработает, а слава ему на хер не нужна. Если он по-настоящему умный человек, конечно. Писать могут только одержимые. А у них как правило нет ни вкуса, ни вдохновения, ни мозгов. Только вставленность. А где вставленность, там и зависание. А где зависание — там — гуд бай америка. Или просто криво написанный текст с претензией на душевно-стилистические порывы, хуже которой только херня с претензией на умничанье. Хотя, конечно, бывают исключения. Но к сожалению, редко.

Пока автор жив, мы оцениваем его способности по худшим книгам; и только когда он умер — по лучшим.

Подобно тому, как существуют талантливые и неталантливые писатели, существуют точно так же и читатели одаренные и бездарные.

— Ты пытался когда-нибудь читать классиков по второму разу? Боже мой, все эти старые ***уны типа Харди, Толстого, Голсуорси — они же просто невыносимы. Им сорок страниц надо, чтобы описать, как кто-то где-то пернул. А знаешь, чем они берут? Они гипнотизируют читателя. Просто берут его за яйца. Представь, ни ТВ, ни радио, ни кино. Ни путешествий, если, конечно, ты не хочешь иметь после этих дилижансов распухшую жопу, подпрыгивая на каждой кочке. В Англии даже палку поставить толком нельзя было. Может быть, поэтому во Франции писатели были более дисциплинированными. Французы-то хотя бы трахались, не то что эти мудаки в своей викторианской Англии. Теперь скажи мне, какого хрена парень, у которого есть телевизор и дом на берегу моря, будет читать Пруста?

— Читать Пруста я никогда не мог, поэтому я кивнул. Но читал всех остальных, и мне ни телевизор, ни дом на берегу не смогли бы их заменить.

Осано продолжал:

— Возьмём «Анну Каренину», они называют это шедевром. Это же параша. Образованный парень из высшего общества снизошёл до женщины. Он никогда тебе не показывает, что эта баба на самом деле чувствует или думает. Просто дает нам стандартный взгляд на вещи, характерный для того времени и места. А потом он на протяжении трехсот страниц рассказывает, как нужно вести фермерское хозяйство в России. Он это всовывает туда, как будто кому-то это жутко интересно. А кому, скажи, есть дело до этого хера Вронского с его душой? Бог ты мой, даже не знаю, кто хуже — русские или англичане. А этот гондон Диккенс или Троллоп, для них же пятьсот страниц написать, плевое дело. Они садились писать, когда им хотелось отдохнуть после работы в саду. Французы хотя бы писали коротко. А как тебе этот мудила Бальзак? Бросаю вызов! Любому, кто сможет сегодня его прочесть!

Он глотнул виски и вздохнул.

— Никто из них не умел пользоваться языком. Никто, кроме Флобера, но он не настолько велик. Да и американцы не намного лучше. Драйзер, бля, даже не в курсе, что обозначают слова. Он безграмотен, я тебе точно говорю. Это вонючий абориген, бля. Еще девятьсот страниц занудства. Никого из них сегодня не издали бы, а если бы издали, критики сожрали бы их вместе с дерьмом. Но ведь эти парни прославились! Никакой конкуренции...

Разумеется, «Властелин колец» мне не принадлежит. Он появился на свет потому, что так было суждено, и должен жить своей жизнью, хотя, естественно, я буду следить за ним, как следят за ребенком родители.

Писать всегда трудно, но легче, если есть что сказать.