Они, осужденные, десятками лет сидят без лечения, без необходимых им лекарств и операций. При тусклом глумливом свете лампочки в 30 ватт на 10-местную камеру.
Мое заключение — это обратная материальная сторона матрицы, сотни поставленных в строй тел — ослабленных, бледных, бессловесных, сотни физических существований, обволакиваемых слизью возвращения того же самого, слизью апатии и застоя.
Несмотря на то, что опыт заключения – крайне непростой опыт, мы, политзэки, становимся в результате его приобретения только сильнее, смелее и упорнее. И тогда я задам последний на сегодня вопрос: какой тогда смысл в том, чтобы держать нас тут?
Ты каждый тюремный день свой проводишь в работе над собой. И, по моему опыту, работа эта даже более интенсивна и продуктивна, чем на свободе. Почему? Из чувства противодействия, из вредности элементарной. «Ах, вы так со мной? Отлично, тогда на зло вам я выйду еще лучше и сильнее, чем была до тюрьмы!»
А разве человек когда-нибудь бывает доволен? На свободе не хватает денег, в тюрьме — свободы...
В Англии к названию этого учреждения добавляют: «Тюрьма Её Величества». Впервые я испытал «королевское гостеприимство» в следственной тюрьме Брикстон. Могу свидетельствовать: это была тюрьма королевы, но отнюдь не королевская тюрьма.
Кто-то из эмигрантов, кажется князь Гагарин, говорил, что в Советском Союзе осуждённых приговаривают к десяти годам лишения свободы без права переписки. Выдумать такое мог только садист.
— Продолжишь говорить о невиновности — вернешься сюда так быстро, словно у тебя магнит в заднице.
— Я ничего не делала!
— Слышь, я тоже, догоняешь? Да все сюда попали, кто свернул не туда по пути в церковь.
— Ваш сын в сочинении написал, что он хочет провести лето в тюрьме!
— Что плохого, что сын хочет провести лето с отцом?
Cлайд с цитатой