А я думаю, что кто испытал наслаждение творчества, для того уже все другие наслаждения не существуют.
Что есть творчество? Попытка убаюкать жизнь в стихах, попытка жить сквозь певчество и отчество, и в пол строки — разменная тоска.
А я думаю, что кто испытал наслаждение творчества, для того уже все другие наслаждения не существуют.
Что есть творчество? Попытка убаюкать жизнь в стихах, попытка жить сквозь певчество и отчество, и в пол строки — разменная тоска.
По венам поэта текут слова.
Без чувств и творений поэт не жив.
Стихи сочиняет не голова,
А жизнь.
Реальность заходит за горизонт,
И красками мыслей поёт строка.
Поэт не умрёт без своих стихов,
Но жизнь уже будет совсем не та.
Наружу словами сочится смысл,
И правда сплетается между строф.
Проверь, если кто-то сумел спастись,
То это, пожалуй, важней всего.
— Вы тут работаете? — спросила Рина, хотя это было абсолютно очевидно.
— Ну да.
— А флешка? Вы сохраняете на флешку?
— Зачем?
— Ну, жесткий диск может полететь. Пропадет все.
— Да нет, — ответил Воинов рассеянно и, перевернув клавиатуру, подул, вытряхивая крошки. — Когда-то сохранял, трясся, суетился, а теперь нет. Писатель должен быть готов писать вилами по воде или пальцем по песку. Если хотя бы на миг усомнишься, что это не так, то все — смерть. Радость творчества — это когда пишешь вилами по воде и не боишься, что это исчезнет...
Бывают люди, излучающие свет.
Как будто льётся он сквозь них, из сердца рвётся,
А в их распахнутых глазах сияет солнце!
И кажется, что зла на свете нет.
И верится, что если повезёт
Соприкоснуться с этой благодатью,
Улыбку или слово передать им,
То в нашу жизнь душа Земли войдёт.
Я раскинул руки, чтобы обнять этот прекрасный, совершенный, трагичный, болезненный, божественный, живой, настоящий мир — и взлетел. А сероглазая женщина, моя повзрослевшая школьная растрепанная синица, стояла рядом и молча смотрела. Нет, я не любил ее. Я не любил никого. Не хватало времени, сил, воздуха — вместить сущее, немилосердно разрывающее душу. Как мал человек, но как огромен замысел. Лены, Светы, Даши, Маши, руки, плечи, губы, прикосновения, поцелуи, нежность, секс — все это становилось вторичным на фоне великого механизма созидания в тесных для него застенках человеческой плоти. Стихи проходили насквозь, музыка замыкалась в бесконечность, бездна человеческих глаз ждала в зале, а сцена стонала от падающего на нее неба. И над этим беспокойным морем декораций парил я, парили мы — я и огромный великий мир.
Дело в том, что есть ты. И эта простая данность, уютно и тепло спрятавшаяся где-то то ли в левой стороне груди, то ли на изнанке век закрытых глаз, то ли где-то ещё, где отступает тело и царствует душа, эта смешная данность будит во мне самом нелепое межсезонье, заставляя отчетливо видеть вокруг на первый взгляд неприметное, скрытое от глаз скорее привычкой к зиме, чем природным климатом. Январь. А я собираю летящие на рваном ветру алые листья, беременные новой жизнью почки деревьев, я собираю их, как собирают цветы, чтобы подарить любимому человеку, ставшему для художника той неотъемлемой жаждой творчества, которая открывает новый потенциал стареющего искусства.
Я дышу белой радостью,
Улыбаюсь печалью
И на грани с реальностью
Между трансом и явью
Создаю что-то новое,
Совершенно иное,
Никому не знакомое,
Неземное.
Ему нет описания,
Это просто создание.
Все слова – одеяние,
Но не суть.
Если это старание,
Разовьёт мироздание,
Мне неважно, кто автор:
Я
или кто-нибудь.
Продолжаю свой верный путь.
Мозг человека обожает писать. Ему нравится давать явлениям названия, находить ассоциации и отличия. Подбирать слова — как выбирать яблоки: вот это, похоже, вкуснейшее.