Мозг человека обожает писать. Ему нравится давать явлениям названия, находить ассоциации и отличия. Подбирать слова — как выбирать яблоки: вот это, похоже, вкуснейшее.
Басня о том, что для творчества нам нужно время — много времени — мешает нам пользоваться имеющимся запасом.
Моё информационное тело кажется мне телом потерявшего форму спортсмена. Пресс продолжил качать исключительно мой внутренний цензор.
Писать следует потому, что такова природа человека. Так мы заявляем своё право на личную вселенную.
Писать следует потому, что люди — духовные существа, а писательство — мощная разновидность молитвы и медитации, помогающая глубже понять самих себя, а также установить связь с более высоким и глубоким источником внутренней мудрости.
Я раскинул руки, чтобы обнять этот прекрасный, совершенный, трагичный, болезненный, божественный, живой, настоящий мир — и взлетел. А сероглазая женщина, моя повзрослевшая школьная растрепанная синица, стояла рядом и молча смотрела. Нет, я не любил ее. Я не любил никого. Не хватало времени, сил, воздуха — вместить сущее, немилосердно разрывающее душу. Как мал человек, но как огромен замысел. Лены, Светы, Даши, Маши, руки, плечи, губы, прикосновения, поцелуи, нежность, секс — все это становилось вторичным на фоне великого механизма созидания в тесных для него застенках человеческой плоти. Стихи проходили насквозь, музыка замыкалась в бесконечность, бездна человеческих глаз ждала в зале, а сцена стонала от падающего на нее неба. И над этим беспокойным морем декораций парил я, парили мы — я и огромный великий мир.
Ещё детьми мы копим слова с жадностью и восхищением. Слова — наша собственность. Называя мир, мы присваиваем его.
Что есть творчество? Попытка убаюкать жизнь в стихах, попытка жить сквозь певчество и отчество, и в пол строки — разменная тоска.
Cлайд с цитатой