Сергей Григорьевич Островой

Без воды могу, могу без хлеба.

Без тебя-и день не в день. Не в счет.

Я скучаю по тебе. До неба.

А над этим небом — лес растет.

А над этим лесом — снова небо:

А над небом — лес. Потом опять.

Кто их сосчитает. Я там не был.

Да и разве это сосчитать?

Это все без меры. Без границы.

Без предела это. Без конца.

Это будет длиться, длиться, длиться

Столько лет-пока стучат сердца.

Без воды могу. Могу без хлеба.

Без тебя-и день не в день. Не в счет.

Я скучаю по тебе. До неба.

А над этим небом лес растет…

0.00

Другие цитаты по теме

При одном только взгляде на Германа у Кристины в животе будто открывалась дверь, за которой было небо. Пронзительно-голубое, полное воздуха небо из восторга и свободы.

Хочется рухнуть в траву непомятую,

в небо уставить глаза завидущие

и окунуться в цветочные запахи,

и без конца обожать всё живущее.

Дорогой, Рэйф... Я так по тебе скучаю... Ты где-то на другом краю земли, и мне это странно. Каждый вечер, глядя на закат, я пытаюсь вобрать в себя тепло этого долгого дня и отослать его тебе, от сердца к сердцу...

Как было на зиму похоже это время,

Которое провёл с тобой я не вдвоем!

Что за мороз и мрак спускалися, как бремя,

И как всё вдруг в глаза глядело декабрем!

Однако время то — благое было лето

И осень с золотой кошницею своей,

Несущей бремя благ весеннего привета,

Подобно чреву вдов по смерти их мужей.

И те дары небес казались мне в томленьи

Несчастными детьми, не знавшими отцов,

Затем что у тебя и лето в услуженьи,

И птицы не поют, не вслушавшись в твой зов;

А если и поют, то с грустию такою,

Что листью блекнут вкруг — ну, точно пред зимою.

Не могу любить! Хоть разбейся — не получается!

... Ночь-затейница крепким чаем врачует раны...

За окном весна под дождем моросящим мается,

И не видно истины даже на дне стакана.

Лес как будто застыл,

Полумрак и покой.

Наш горячечный пыл

Мы зальем тишиной.

И безмолвная ель,

Сонно шепчущий дуб

Выпьют медленно хмель

Наших душ, наших губ.

Я не могу без тебя жить!

Мне и в дожди без тебя – сушь,

Мне и в жару без тебя – стыть.

Мне без тебя и Москва – глушь.

Мне без тебя каждый час – с год;

Если бы время мельчить, дробя!

Мне даже синий небесный свод

Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать –

Бедность друзей, верность врагов,

Я ничего не хочу ждать.

Кроме твоих драгоценных шагов.

Даже если тоска

Сердце мне разобьёт и оно разлетится

Сотней мелких осколков,

Ни в одном, даже самом ничтожном,

Не погаснет любовь к тебе.

Три недели после похорон матери отец непрерывно спал. Иногда, как бы вспоминая, пошатываясь, вставал с постели, и молча пил воду. Что-нибудь для обозначения съедал. Как лунатик или призрак. Но потом натягивал на себя одеяло и продолжал спать. Плотно задвинув ставни, он как заколдованная спящая царевна продолжал спать в

темной комнате с застоявшимся воздухом. И не шевелился. Почти не ворочался во сне и не менял выражение лица. Я начал беспокоиться: часто подходил к отцу, чтобы проверить, не умер ли он. Склонившись над изголовьем, я всматривался, словно впивался в его лицо. Но он не умирал. Он просто спал, как зарытый глубоко в землю камень.

— Я могу сказать только одно, — подняв голову, едва улыбнулся своей мягкой стильной улыбкой Кейси, — умри я сейчас здесь, и никто в мире не уснет из-за меня так крепко.

Весна в окно тянется ветвями брусники.

Тростинкой горизонт, небо чайного цвета.

Необычайные глаза твои всегда с грустинкой.

Мои в поисках ответа, к твоим причалили...