Николай Николаевич Асеев

Увели не к стене его,

не на площадь, —

увели, обманув,

к апельсиновой роще.

Шел он гордо,

срывая в пути апельсины

и бросая с размаху

в пруды и трясины;

Будто с неба срывал

и кидал он планеты,

так всегда перед смертью

поступают поэты.

А жандармы сидели,

лимонад попивая

и слова его песен

про себя напевая.

Мне кажется,

что власть и почести —

вода солёная

морская:

чем дольше пить,

тем больше хочется,

а жажда

всё не отпускает.

Вещи — для всего народа,

строки — на размер страны,

вровень звездам небосвода,

в разворот морской волны.

И стихи должны такие

быть, чтоб взлет, а не шажки,

чтоб сказали: «Вот — стихия»,

а не просто: «Вот — стишки».

Маяковский убеждал Есенина:

— Бросьте вы ваших Орешиных и Клычковых! Что вы эту глину на ногах тащите?

— Я глину, а вы — чугун и железо! Из глины человек создан, а из чугуна что?

— А из чугуна памятники!

…Разговор происходил незадолго до смерти Есенина.

Вот и кончается лето,

яростно рдеют цветы,

меньше становится света,

ближе приход темноты.

Но — темноте неподвластны,

солнца впитавши лучи, —

будем по-прежнему ясны,

искренни и горячи!

Разговор шел об участии Есенина в «Лефе». Тот с места в карьер запросил вхождения группой. Маяковский, полусмеясь, полусердясь, возразил, что «это сниматься, оканчивая школу, хорошо группой». Есенину это не идет.

— A y вас же есть группа? — вопрошал Есенин.

— У нас не группа; у нас вся планета!

На планету Есенин соглашался. И вообще не очень-то отстаивал групповое вхождение.

Почему ж ты, Испания,

в небо смотрела,

когда Гарсиа Лорку

увели для расстрела?

Андалузия знала

и Валенсия знала,

Что ж земля под ногами

убийц не стонала?!

Что ж вы руки скрестили

и губы вы сжали,

когда песню родную

на смерть провожали?!

Я не могу без тебя жить!

Мне и в дожди без тебя – сушь,

Мне и в жару без тебя – стыть.

Мне без тебя и Москва – глушь.

Мне без тебя каждый час – с год;

Если бы время мельчить, дробя!

Мне даже синий небесный свод

Кажется каменным без тебя.

Я ничего не хочу знать –

Бедность друзей, верность врагов,

Я ничего не хочу ждать.

Кроме твоих драгоценных шагов.