Гамбринус

— Вы ничего не помните... Мне иногда кажется — это оттого, Саша, что вы — еврей. Вот вы живёте, молитесь своему Богу, ходите в синагогу, а когда вас начинают бить — вы садитесь по домам и молитесь своему Богу. Что у вас за Бог, Саша?

— У нас хороший Бог, мадам Иванова. Не хуже чем у вас. Каждый должен уважать своего Бога.

— Ну а почему вы не ходите в свою церковь? И потом, я прекрасно видела, как вы едите раков, а вы спросите любого еврея, что бывает еврею, когда он ест раков...

— Если бы наш Бог, мадам Иванова, пришёл бы на Землю и немножечко посмотрел бы, как мы все здесь живём, он бы обязательно разрешил есть раков... и даже разрешил бы есть свинину, если бы он немножечко посмотрел, как мы здесь все живём...

0.00

Другие цитаты по теме

Бог жалует тяжкой смертью тех, кого препаче любит. Я вот тоже хочу в муках умереть. Может, мне за то грехи простятся. Много их было...

Люди не способны создать нечто из ничего. Им нужно отталкиваться от чего-то. Ведь человек — не бог.

О природа, объяв человека в пелены скорби при рождении его, влача его по строгим хребтам боязни, скуки и печали чрез весь его век, дала ты ему в отраду сон. Уснул, и все скончалось. Несносно пробуждение несчастному. О, сколь смерть для него приятна. А есть ли она конец скорби? — Отче всеблагий, неужели отвратишь взоры свои от скончевающего бедственное житие свое мужественно? Тебе, источнику всех благ, приносится сия жертва. Ты един даешь крепость, когда естество трепещет, содрогается. Се глас отчий, взывающий к себе свое чадо. Ты жизнь мне дал, тебе ее и возвращаю; на земли она стала уже бесполезна.

... Поэтому я утверждаю, что боги поступают с нами не по правде: они не желают оставить нас в покое, чтобы мы прожили нашу короткую жизнь как умеем, но и направить нас на верный путь не хотят. Видно, ни то ни другое не доставило бы им радости. Они предпочитают подкрадываться исподтишка, лукавить, насылать на нас зыбкие сны, тёмные пророчества и видения, исчезающие под твоим взглядом, молчать, когда мы вопрошаем их, и нашёптывать на ухо неразборчивые советы, когда мы в них не нуждаемся. Одним они являют то, что скрывают от других; они играют с нами в жмурки, в прятки, в кошки-мышки, дурачатся и насмешничают. Не потому ли в священных местах всегда стоит полумрак?

Научили евреев убивать...

Все становилось только хуже, особенно когда к делу подключились литовцы и украинцы. Эти были столь же продажны, как еврейские полицаи, но на иной манер. Они брали взятки, а после этого сразу убивали тех, от кого получили деньги. Убивали в охотку: ради спорта или удобства в «работе», для практики в стрельбе или просто ради развлечения.

Бог у всех бедняков один и каждый день тонет вместе с ними.

Злые силы так же сильны, как добрые. Бог и Дьявол – равновеликие соперники.

Он равнодушно взглянул на море голов, без конца и края простиравшееся перед ним, море лиц, на которых налитые кровью глаза напоминали ржавые гвозди, а меж желтых зубов тяжело покоился бесформенный черный язык. Казалось, у толпы одно-единственное лицо, общее для всех людей, огромный устрашающий лик; от него исходило грозное безмолвие, которое заволокло все окружающее. Толпе предстояло сделать выбор: бог или разбойник, истина или насилие... и единодушным пронзительным воплем толпа потребовала, чтобы бог был предан смерти. И поскольку бог допустил все это, Пилат приказал рабу принести чашу с водой и умыл руки в знак своей невиновности, не обращая больше внимания на неистовствующую толпу. Однако же, когда Пилат повернулся и увидел немой лик бога, он понял, что не может переложить на толпу даже малую часть своей вины, потому что только он один знал истину. Он невольно причинял богу одну боль за другой, потому что знал истину, но не разумел её, — и поняв это, он закрыл лицо руками, с которых ещё капала вода. И с этой минуты Пилат, как казалось ему, стал мертвецом среди мертвецов.

Божественная справедливость допускает… чтобы дьявол безнаказанно обманывал людей, но не терпит, чтобы эти люди, несчастным образом обманутые и совращенные им, остались безнаказанными.