— Пошел, Майк!
— Не Майк, а Бруно, дурак!
— Пошел, Бруно-дурак!
— Ты что, идиот?! Бруно Феррари!
— Пошел, Майк!
— Не Майк, а Бруно, дурак!
— Пошел, Бруно-дурак!
— Ты что, идиот?! Бруно Феррари!
— Я — такой потерянный в этом большом Париже! Бедный одинокий итальянец...
— Но сейчас вокруг вас много людей.
— А вечера?.. Если бы вы знали, какие долгие вечера...
— Не говоря уже о ночах.
— О, да, ночи тоже!..
— И завтракать вы будете совсем один!
— Как вы догадались?
— Вы — Джейн Гарднер?
— Да.
— (по-итальянски) Восхитительно!..
— Что он говорит?
— Говорит, смотреть не на что.
— Он не понял. Даже дураку видно, какая отличная фигура!
— Он что, делает опись имущества?
— Нет, шутит.
— Если бы я был здоров, я перепрыгнул бы через стену и круто бы с ней обошелся! Как в Карпентрасе.
— А что случилось в Карпентрасе?
— Это наш секрет. Там я познакомился с Джейн. Она жила в «Золотом Льве». Я взобрался по стене, влез в окно...
— И обошелся с ней круто?
— Трижды! Правда, дважды я ошибся окном.
— А не желаешь ли ты, Мальчиш, к нам, в буржуинство, записаться?
— В буржуинство?
— Будешь лопать, Плохиш, всё, что захочешь! Халву — пачками, варенье — банками, шоколад — плитками, печенье — коробками.
— Стойте, я сейчас! Я только штаны подтяну...
— Я Моника! И я мою туалет 17 раз в день, даже если там кто-то сидит!
— Я Рейчел! Посмотрите, эта кофта мало облегает, нужно её постирать, чтобы села!
— Ах, я люблю Росса… Ненавижу Росса! Люблю Росса! Ненавижу Росса! Люблю Росса! Ненавижу Росса!
— Ах, у меня нет парня. Пойду на улицу и пересплю с первым встречным!
— Вот твоя последняя коробка. На ней нужно написать «О чем я только думала».
— Я как раз хотела это написать на лбу у Чендлера!
Пьян! Разве я на это жалуюсь когда-нибудь? Кабы пьян, это бы прелесть что такое — лучше бы и желать ничего нельзя. Я с этим добрым намерением ехал сюда, да с этим добрым намерением и на свете живу. Это цель моей жизни.
Давным-давно я вёл одну программу, приходит такой известный российский актер и я его спрашиваю: «Кого вы считаете выдающимися актерами двадцатого века?»
Он так сел и сказал: «Нас немного...»