Мервин Пик. Горменгаст. Книга 1. Титус Гроан

Казалось, что библиотека растекается от него, как от своей сердцевины. Уныние Графа пропитывало воздух вокруг, разносивший недуг его во все стороны. Все, находящееся в длинной зале, впитало в себя эту грусть. Темные галереи маялись в медленной муке; книги, ряд за рядом уходящие в мглистые углы, представлялись, каждая, отдельной трагической нотой в монументальной фуге томов.

0.00

Другие цитаты по теме

Он сознавал, что положение его безнадежно, что он — жертва хронической меланхолии, что будь он постоянно предоставлен себе, он давно бы уже окончательно пристрастился к тем снадобьям, которые и теперь-то подрывали его телесное здоровье.

Я редко бываю искренней. Даже не понимаю в этом смысла, но кое-кто сказал мне, что это важно. Так что я начну. Почти все время, каждый день внутри меня... пусто. Ничего не чувствую. Это так скучно. Я просыпаю и думаю: «Снова? Серьезно? Я снова должна это делать?». И я искренне не понимаю, почему другие не кричат от этой скуки? Почему? Я пытаюсь найти то, что заставит меня чувствовать. Но ничего не меняется. Чтобы я не делала, я ничего не чувствую. Я причиняю себе боль, но мне не больно. Я покупаю что хочу, но не хочу этого. Делаю что мне нравится, но мне не нравится. Мне так скучно.

На моём празднике гости разные -

Тоска обнимает печаль, а уныние властвует.

Горе хватает за руки тлен во время вальса,

Радость придти не смогла, поломался транспорт.

На моём празднике гости разные -

Тоска обнимает печаль, а уныние властвует.

Горе хватает за руки тлен во время вальса,

Радость придти не смогла, поломался транспорт.

Воистину, беда не в том, что книги иногда запрещают. Беда в том, что их не читают.

Когда действительно накопилось, мы все больше затыкаем смысла между строк, не произнесенных вовремя, даже молчание не лезет в эту бездну, оттого мы молчим так громко, что не перекричать.

— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.

Никакие истины не могут излечить грусть от потери любимого человека. Никакие истины, никакая душевность, никакая сила, никакая нежность не могут излечить эту грусть. У нас нет другого пути, кроме как вволю отгрустить эту грусть и что-то из нее узнать, но никакое из этих полученных знаний не окажет никакой помощи при следующем столкновении с грустью, которого никак не ждешь.

Литература не может быть позитивной или негативной, она либо есть либо нет.